Это мой самый длинный текст из самой длинной поездки — она длилась три месяца. Поэтому запасайтесь чаем, устраивайтесь поудобнее, и готовьтесь к погружению в страны Каспийского побережья. Для удобства я разбила рассказ на 6 глав, по одной на страну.

Часть 1. Россия: от Воронежа до Чечни
Часть 2. Грузия и Армения
Часть 3. Иран
Часть 4. Туркменистан
Часть 5. Узбекистан
Часть 6. Казахстан
Часть 1. Россия: от Воронежа до Чечни

Родина напоследок побаловала меня хорошей погодой и хорошими дорогами. «Приезжайте в Беларусь», — говорю всем россиянам по пути. Позвоночник скажет спасибо за качество дорог, глаз будет радовать чистота и красивые девушки, а в агроусадьбах угостят вкусным драником с самогоночкой. «Приедем!» — отвечают россияне.

Я направляюсь в сторону Брянска через Могилев. Улыбаюсь. Солнышко светит. Сзади едет палатка, минимальный набор необходимых вещей и белорусские сувениры, включая «Бульбаш» клюквенный, одна штука. А вот после границы пошел дождь. Даже нет, не так. Ввалил ливень! От езды на мотоцикле в дождь можно получать удовольствие, если есть дождевик, непромокаемая обувь, непромокаемые перчатки и пинлок — противотуманная вставка для шлема. Из всего этого набора у меня есть только непромокаемый комбинезон и пакеты на ноги. Но все равно в точке соприкосновения с мотоциклом дождевик начинает пропускать холодную воду, которая постепенно затекает везде, в том числе через визор шлема, который нужно приоткрывать, чтобы не запотевал. 


Завтрак и ужин туриста

По такой погоде я доехала до Брянска, а потом до Воронежа. По пути попался первый встреченный не в Беларуси белорус — на заправке подъехал на Nissan Pathfinder могилевчанин из Rolling Anarchy, рассказал пару историй, от которых я подавилась хот-догом, а он спокойно поехал дальше на слет в Самару.

В Воронеже купила российскую сим-карту Yota, чтобы быть на связи, — единственный, по словам местных, тариф с безлимитным интернетом и без роуминга по разным частям России. Минут пять продавец что-то настраивал в моем телефоне, заодно сбив настройки навигатора. Первую ночь в Воронеже провела в найденном на ощупь хостеле за 600 рублей — наконец-то высушила одежду и обувь, вычитала про открытие сезона на следующий день. И тут понеслось.

День 3-й. 50 километров в колонне

Запаковав все вещи и позавтракав в попутном «МакДональдсе», приезжаю на площадку ГИБДД — здесь собирается колонна. Колонна выстраивается, сопровождающие полицейские машины и мотоциклы мотобатальона включают мигалки, и вся эта шумная масса, состоящая из мотоциклов организаторов «Мотодвижения 36» («спортов», чопперов, доисторических «ижей» и «уралов»), трогается с места. Справа едет парень на черном чоппере в черной коже и размахивает над головой черной кожаной плеткой. Перед ним — пожилая женщина на скутере в шлеме с рогами, за ее спиной развевается российский флаг. Прохожие машут, кричат и «дают пять», заряжая энергией всю колонну.

Порядок езды колонны следующий: сначала едут члены клуба-организатора с флагами, некоторые из них следят за порядком в колонне на ее протяжении. Затем следуют приглашенные клубы, в конце — все остальные. Все трогаются вместе, движутся в шахматном порядке, а дорожное движение на это время останавливается, чтобы не разрывать колонну на каждом светофоре. Всегда найдется один или два «летчика», которые захотят вырваться вперед, но обычно их быстро успокаивают. Уделяю этому особое внимание не зря, потому что впоследствии мне доведется проехать в колонне в Дагестане, и это совсем другая история.

Едем сначала по городу, потом по дороге, и после часового петляния по узкой лесной разбитой дорожке прибываем на базу. Путь занял часа два, решение принято моментально — остаюсь здесь. За тысячу рублей меня разместили одну в двухместном номере, правда, без отопления. Хотя кому он нужен, этот номер, когда на улице ждут мясо, огонь и рок-н-ролл!

После стандартной программы, мотоконкурсов (например, езда змейкой) и концерта показывают фаер-шоу и стриптиз. Я с открытым ртом смотрю на финты, которые вытворяют неуловимые для фокуса фотоаппарата стриптизерши. Толпа мужчин стоит под дождем, их взгляды прикованы к сцене — там раздевают друг друга уже две девушки. В то же время то же самое начинается и на задних рядах сидений перед сценой: куда ни глянь — обнаженка. А дождь все идет. Напоследок объявляют «народный» — любая желающая девушка может получить за сценой костюм и показать, что умеет. И умеют же! Но пора спать.

Вдруг со сцены звучит: если здесь есть девушка Настя, которая едет в Иран, выйди на сцену! Ведущий мероприятия Вадим уводит меня в подсобное помещение — голос у него совсем охрипший за день, говорит он шепотом. Знакомит с женой, кормит бутербродами и вручает 4 литра масла на замену в знак поддержки от клуба. Предлагают остаться у них, но хочется быстрее добраться в тепло, к морю. Обещаю заехать на обратном пути и хиджаб сувенирный привезти. Все-таки цель поездки — восточные страны, а если везде останавливаться, то можно до них и не доехать.

День 4-й. 595 километров. Воронеж — Волгоград. «Издалека-а-а до-о-олго течет река Волга»

Поборов соблазн заглянуть по пути в Урюпинск и остаться там (исключительно из-за названия,) двигаюсь сразу в Волгоград и приезжаю уже к вечеру. Снова дождь. Проезжающие водители деликатно интересуются: вы — девушка?

Советуют байк на улице не оставлять — криминал кругом. Поэтому «Трансальп» ночует на платной парковке близлежащего «Хилтона» среди «лексусов», а меня убаюкивает мелодичный храп соседей по комнате хостела.

В Волгограде нельзя не сделать две вещи — не сходить на Мамаев Курган и не прогуляться по набережной. Я выбрала набережную Волги, точнее — небольшой ее кусочек. Ориентир, на который мне указал золотозубый татуированный таксист, — два здания-«паруса», которые видно издалека.

Спускаюсь вниз — и вот она, Волга-матушка во всей красе. Под теплыми солнечными лучами неспешно прогуливаются парочки, рыбачат мужчины с детьми, вещает громкоговоритель: «До отправления пароходной прогулки по Волге остается 5 минут».


Покататься на каруселях и купить пончик не позволяет весеннее половодье.

По пути вижу указатель «Музей русской сказки, 8 км», но, к сожалению, заметить удалось только колобка на входе, так как музей открыт только по выходным. А колобок страдальческими глазами смотрит на посетителей и просит на него «не залазить».

Зато бабушки здесь все тоже как из сказки — в платочках, со старорусским говором.

Ах да, дороги. Ругань безосновательна — почти все федеральные трассы могут похвастать относительно ровным асфальтом, если ямы и есть, то где-то рядом движется в их направлении дорожная служба. Хотя по городам и небольшим дорогам еще далеко не все «залечено».

День 5-й. 226 километров. Волгоград — Баскунчак. Всесоюзная «солонка»

Про эту часть путешествия могу восторженно рассказывать вечно. Во-первых, дожди и холод закончились! Во-вторых, я наконец-то выбралась в офф-роуд и поездила в свое удовольствие по степи.

Климат здесь гораздо более сухой, именно поэтому вдоль дороги распаханы полосы. Они предназначены для защиты от сигаретных окурков, летящих из машин, — в случае пожара земля остановит огонь.

Если заехать в степь и застыть на несколько минут, она вся оживает: шевелятся насекомые и мелкие животные, даже у жуков-навозников начинается праздник жизни.

Дорога — сухой потрескавшийся грунт. В степи легко потеряться — грунтовки внешне выглядят одинаково, указателей нет, расстояния большие. Уедешь не туда — и не узнаешь, пока километров 20 не проедешь.

Под впечатлением фотографий из интернета уже давно хотела посмотреть своими глазами на озеро Баскунчак, Мертвое море России и расположенный неподалеку Богдинско-Баскунчакский заповедник. Недалеко от озера находятся три поселка — Верхний, Средний и Нижний Баскунчак. В среднем добывают гипс, в нижнем, самом ближнем к озеру, — соль. Неподалеку есть еще одна достопримечательность — многокилометровые пещеры, которые до сих пор исследуют спелеологи. С них и решаю начать.

Сотрудницы заправок по пути в Нижний Баскунчак обещали сплошной криминал по всей округе — здесь живет много бывших заключенных. На моих глазах 8-9-летние мальчики просят приезжих москвичей купить в магазине сигареты. Начинаю задумываться о том, чтобы отъехать на ночь километров на 20 от поселка, чтобы палатку поставить.

А вот с этой «буханки» начались мои приключения в Баскунчаке. Она принадлежит Сергею Васильевичу Сыну, директору заказника. Он же его и охраняет, занимается экскурсиями и вообще всем. Когда мимо по закрытой территории пронесся мотоциклист, Сергей Васильевич расчехлил пистолет и пошел ему навстречу — охрана степи от браконьеров тоже входит в его обязанности. Если проезжающий мимо транспорт не остановится, директор заказника может и выстрелить. Но это оказывается его знакомый, который решил прокатиться по степи. Он здоровается и уезжает без пулевых ранений. А после директор кивает гиду, чтобы тот показал мне пещеру.

Не говоря ни слова, человек в защитной одежде выдает мне фонарик и тащит за собой в темноту подземелья. В пещере есть несколько маршрутов разной степени сложности — группа школьников, приехавшая после меня, пойдет по легкой, а мы ползем куда-то вниз.

— Сейчас мы лезем по змеиному проходу, — говорит мне гид.

— Потому что по нему можно только проползти, как змея, да? — уточняю я наивно.- Нет, потому что сверху на голову часто змеи сыплются!

Я решаю больше не задавать лишних вопросов и быстренько шевелюсь к выходу. В трехуровневых лабиринтах пещеры легко потеряться, что время от времени и случалось бы, если бы в пещеру пускали без сопровождающего.

Мы разговорились с Сергеем Васильевичем и его коллегами: как у нас там, как у них тут. Надо мной решили взять шефство и объяснять, куда стоит и не стоит ехать, а потом позвали на ужин.

Суровый на службе Сергей Васильевич дома расслабляется и много рассказывает. Про себя, про работу, про детей — оказалось, что гид — один из его сыновей. Директор заказника наполовину китаец, наполовину русский, поэтому внешне не отличается от проживающих здесь казахов. Из-за того что он говорит по-русски, в Казахстане у него карьера не сложилась, и он с женой Наташей, чеченкой, переехал сюда.

Меня принимают как родную. Наталья показывает четырех кошек и рассказывает, как подбирали на улице всех собак, которые у них были. Говорит, что одного щеночка нашла на улице в минус двадцать с поломанной ногой.

— Если бы были деньги, открыла бы приют для них, бедных, кто же их еще защитит? — говорит Наташа, а в глазах — слезы.

В их семье я почувствовала себя как дома, наконец-то смогла немного расслабиться и послушать интересные истории их жизни.

Сергей Васильевич предложил поселиться в гостинице. Послушав мои отговорки про палатку, отвез меня в свой офис — я ночевала среди брошюр о заповеднике и экспонатов, под красным глазом скрытой камеры.

А утром они с женой накормили меня завтраком и проводили к озеру — «буханка» летела прямо по степи, я еле поспевала за ней.

Летом Баскунчак полон туристов, несущих с собой пятилитровики воды. После озера обязательно нужно смыть соль, а душ платный. Недалеко от своеобразного пляжа находится ферма по выращиванию соли — здесь в землю вбиты столбики, на которых она кристаллизуется. Рядом — железная дорога, по которой эту соль раньше вывозили.

На высыхающей после баскунчакской воды коже сразу образуется соляной налет.

— Раньше, при Советах, все лучше работало, — с сожалением делится бывший член партии, коллега Сергея Васильевича. — Все при работе были, а сейчас…

Он показывает мне остатки пионерского лагеря, который был здесь когда-то давно. Заросшие травой тропинки, остатки фонтана, каруселей — ничего не осталось, но на это место по привычке приезжают воспитатели с детьми и палатками, как и сейчас, на майские праздники.

Как и многие местные жители, он ностальгирует по советским временам. Если после развала Союза некоторые из них жили на прибыль от акций соледобывающего предприятия, то теперь их все выкупили, приходится выживать кто как может.


Местные мотоциклы модернизируют, чтобы поставить лавку и возить туристов, — хороший заработок на лето

Гора Богдо — здесь текст будет лишним. Просто смотрите.

День 6-й. 199 километров. Нижний Баскунчак — Сарай-Бату. Наследие Золотой Орды

Степи Ахтубинского района сменяются холмистым рельефом, вдоль дороги тянутся разлившиеся притоки Волги. На островах пасутся коровы — интересно, как они туда попали?

Внезапно среди деревьев проглядывает вот это. Баржа? Мне становится интересно, я останавливаюсь и захожу через забор. От берега к плавучему сооружению тянется труба, перил нет. На барже стоит загорелый худощавый мужчина в зеленой рабочей форме и теплой вязаной шапке и курит. Машу ему: мол, можно к вам?

Фигура машет в ответ — давай. И вслух добавляет: только не падай, вылавливать неохота. Его зовут Владимир, он — оператор этой насосной станции, которая подает воду на близлежащие поля и в поселок. Прошлая станция была лучше, но утонула. Эту сорвало, когда сошел лед, поэтому пока что четыре человека из персонала ходят на станцию по трубе, а четыре плавают на лодке — по трубе ходить боятся.

Владимир предлагает чаю. В комнате лежит его всем недовольный коллега — отходит от празднования Пасхи. Владимир говорит кратко, язвительно, но видно, что хочет пообщаться. Рассказывает, что иногда проезжающие останавливаются, но никто до сих пор не заходил. Обычно интересуются, где рыба. «Где-где, в воде!» — смеется. Здесь ловят буффало, и Владимир показывает мне большую трепыхающуюся рыбу. Рассказывает про дочку, которая автостопом ездила в Питер и терялась в экспедиции в горах. Когда я спрашиваю, нравится ли ему такая жизнь, он вздыхает: «Эх, на Север бы… Там люди добрее. Друг туда уехал — и мне бы за ним».

Владимир провожает меня и привычным уверенным шагом уходит по трубе обратно на станцию — поступил заказ на воду.

А я еду в сторону села Селитренного — там находятся развалины Сарай-Бату, столицы Золотой Орды. За чаем и разговорами на станции солнце село, температура — всего 5 градусов выше ноля.

По темноте доехала по грунтовке до близлежащего леса, раскинула палатку и заснула в двух спальниках сразу. И места много не занимает, и под любую температуру. Просыпаюсь утром, выглядываю из палатки — прямо на меня смотрит верблюд! Неподалеку гуляют еще два. Как оказалось после, на близлежащей ферме их четыре, один людей катает, а остальные просто пасутся.

День 7-й. 188 километров до Астрахани

«Это сохранившиеся здания столицы самой Золотой Орды», — говорят гиды — любители пошутить над наивными туристами. Туристы, которые про комплекс не читали, широко раскрывают рты и удивляются, как же все сохранилось!

На самом деле здесь когда-то находился древний город Сарай-Бату, но от развалин практически ничего не осталось. Местный житель с кривыми зубами с улыбочкой проводит меня в пыточную бесплатно, все время пытается потрогать за плечо или за руку и любезно предлагает попробовать что-нибудь из экспонатов. Нет, спасибо!

Напоследок один из сотрудников спрашивает: «Беларусь? Хочешь с земляками пообщаться? Тут свой день рождения недавно один отмечал, Паша, на СТО в Селитренном работает. Увидишь, первая СТО справа после въезда в деревню. Зайди туда, скажи, что они тебя встретить обещали».

Действительно, после въезда в деревню сразу стоит гараж. Залетаю туда: «С днем рождения! Что, не помнишь? Паша, ну как же так?»

Паша сначала сомневается, потом смеется. Они с другом приехали сюда отдыхать и работать автомеханиками у знакомого — летом трафик большой, лишние руки нужны. Много россиян и белорусов приезжает летом к Волге на рыбалку, а дороги здесь такие, что шиномонтаж — самая популярная услуга.

В Астрахани сил хватило только на ночевку и прогулку по ночному городу. Хотела попасть на ферму, где выращивают белуг и осетров, но дозвониться до них не получилось, здание офиса в городе закрыто, а окна обложены газетами. Ночная Астрахань сверкает разноцветно подсвеченными мостами. Где ни гуляешь — рано или поздно выйдешь на набережную Волги или ее притоков.

На сим разрешите откланяться. Впереди дорога на Элисту и посещение Махачкалы. Пока я пишу эти строки, дагестанцы мешают сосредоточиться. Но самое интересное я обязательно расскажу. 


Девушка и Каспий. Часть 2. «Привет! Настя, да? Я Бандит. Пострелять хочешь?

Девушка и Каспий. Часть 2.

«Стою, пытаюсь снять дождевик — один мужчина сразу начинает помогать, а остальные смотрят. Выдаю шутку дня: только приехала в Грузию, а уже раздевают…»- на этих словах рассказ Анастасии Ленёвой о путешествии вокруг Каспия обрывается. Мы одновременно заинтригованы и встревожены — Настя не выходила на связь почти неделю. Пока все ждут от нее новостей, мы публикуем вторую часть рассказа путешественницы из Беларуси, в которой — посещение не такого уж грозного города Грозного. 

Утром выдвигаюсь в Элисту — пообщаться с калмыцкими буддистами и посмотреть на Золотую обитель Будды. Поволжье закончилось, снова начинается бескрайняя степь. Уходящая в небо дорога, а вокруг на десятки километров — совсем ничего, только ветер, который сдувает с дороги 360 из 365 дней в году. Чтобы приготовить горячий обед, мне пришлось съехать с дороги в остатки какой-то халупы. Здесь под куском фанеры злой ветер не достанет огонь газовой горелки под банкой белорусской тушенки!

Степь монотонная. Дороги опасны не качеством, а тем, что дальнобои засыпают. Здесь тоже есть свои особенности обустройства дорог — знаки укрепляют, чтобы лучше держались в сухой почве.

Овец тут пасут на мотоциклах, все-таки XXI век на дворе. Этот товарищ следит за стадом в 3000 голов на «Ирбисе 200».

Вот и храм, его размеры впечатляют — самый большой в Европе. Сам Далай-лама сюда приезжал, по его указу этот храм и построили. В храме есть для него комната, которой он из-за отношений России с Китаем воспользоваться не может — в страну не пускают.

Внутри фотографировать нельзя, всем нужно разуваться, а женщинам — повязывать сверху длинные юбки, которые лежат там же на входе.

Монастырь — повод для распрей между дагестанцами и калмыками: один дагестанец под прицелом видеокамеры неуважительно отнесся к статуе Будды, в отместку калмыки сожгли мечеть, и эта тема постоянно подогревается, что я слышала в разговорах в обеих республиках. А еще дагестанцы, для которых ближайший путь в Москву пролегает через Элисту, постоянно жалуются на ГАИ и шутят на тему изобретательности элистинской полиции, которая, по их мнению, кормится на трассе.

Но впечатлило меня больше всего в Элисте не это. Мотоциклистов у них не трогают, поэтому в основном мотоциклы без «номеров», иногда нет шлемов. А когда меня встретили местные байкеры, посадили в машину и я по привычке сразу пристегнулась, все уставились на меня с недоумением:

—  Что это ты делаешь? Отстегнись, а то не поймут.

Местные мотоциклисты оказались очень позитивными и гостеприимными, поселили в специальном месте для гостей на СТО, мотоцикл загнали в гараж и повезли город показывать.

Здесь много энергетически заряженных мест, сюда стекаются буддисты всей России, приезжают и из Тибета по обмену.

Молитвы у буддистов читать не надо, они заложены в таком барабане. Крутанул его три раза — и дело сделано, они заложены внутри и читаются за тебя.

В 1998 году к 33-й шахматной олимпиаде здесь построили целый город шахмат — сейчас эти дома сдаются в аренду.

Здесь меня угостили калмыцким чаем, соленым и с молоком, — очень специфическая вещь. А напоследок заклеили пыльники армированным скотчем — они совсем порвались.

А на дороге до Махачкалы, в элистинской ее части, первый раз срабатывает датчик плохой дороги — откручивается правое зеркало.

В Комсомольском на бронзовой тонированной «Ладе» без «номеров» меня встречает Андрей — по наводке от элистинских ребят. Андрей гордо показал фото с камеры видеофиксации: его «Лада» на «встречке», скорость 199 км/ч. Гостя нельзя отпускать голодным, и Андрей накормил меня мантами в придорожном кафе и проводил до трассы. Сотрудницы кафе добавили меня Вконтакте, но ему сказали не говорить, что они там есть.

Дни 9-11-й. Элиста — Махачкала. 608 километров. Дагестанские приключения

Вопреки всем стереотипам Махачкала показалась мне очень милой и безопасной. На границе пограничник с автоматом просит магнитик для жены из Могилева — говорит, что она очень радуется белорусским сувенирам.

В Махачкале я заранее списалась с представителем местного мотоклуба, он ответил, что меня с радостью примут. До этого я ни разу не была в гостях у мотоклуба. Встречают колонной, все показывают, колонной же провожают — ехала и чувствовала себя королевой.

Надо отметить, что у «Трансальпа» на этот момент стерлись тормозные колодки. Передние перед выездом я нашла в Минске, а задних не было. Здесь купили и поменяли и их, и пыльники — все оказалось в наличии в мотомагазине. Еще прикрепили на металлические стяжки защиту трубы и сделали USB — спасибо, ребята! Дружеское отношение и взаимопомощь на дороге — замечательная особенность мотодвижения, такие традиции делают мир лучше и добрее. Еще я долила масла, которое «Трансальп» «кушает» в количестве 100 г на 1000 км и наконец-то устроила ему банные процедуры, чтобы хорошо выглядел в колонне на открытии сезона, которое должно было быть на следующий день.

Гаджимурат — человек с золотыми руками, ремонтирует мотоциклы почти всей Махачкале.

Если в Воронеже открытие мотосезона ничем не отличается от белорусского, то в мусульманском городе все по-другому. В колонне я согласилась провезти девушку одного из членов клуба — им по правилам нельзя брать пассажиров в колонну. И действительно, первая часть ехала колонной, а вот дальше пошло такое броуновское движение! Если бы у меня была третья рука, крестилась бы ею не переставая. В поток, отчаянно сигналя, вклинивались машины. Трафик не перекрывали, на перекрестках был риск, что тебя не увидят. Мотоциклы ехали врассыпную: кто в междурядье, кто по «встречке» обгонял машины. А моя прекрасная пассажирка делала селфи на фоне всей этой вакханалии. Я заметила много гостей из Ростова-на-Дону, Атырау и Грозного.

Колонна приехала на базу, я паркуюсь и выдыхаю. Выжили! Алкоголя и стриптиза здесь не встретишь — это не одобряется. Вместо этого выступления атлетов и акробатов, армрестлинг и танцы. Есть отдельные развлечения для детей. Кормят всех — стоит специальный стол, куда можно подойти и угоститься фасолевым супом, пловом и пирогом.

Но за забором — море! Конечно, я иду туда. Холодновато еще, но не поплавать было нельзя — после 3333 километров, тем более с такими-то пейзажами.

День 12-й. Махачкала — Грозный. 350 километров

В Грозный можно ехать или по трассе напрямую, или через горы, где есть известный в округе каньон в Дубках. Вот вы бы сказали, что это в Дагестане?

Чеченское гостеприимство:

— Привет! Настя, да? Я Бандит. Ужинала? Чай будешь? Сейчас приедут ребята, проводят до Грозного. Держи! (протягивает огромный ствол) Пострелять хочешь?

Хочу!

И вот я уже еду из Гудермеса в Грозный в сопровождении двух «харлеев» из местных «Ночных волков». В том, как они едут, чувствуется дисциплина: синхронно стартуют и тормозят, синхронно и степенно выполняют все маневры, а машины расступаются.

И снова разговоры до трех ночи: про историю, про войну, про мотоциклы. Это и есть суть общения в путешествии — возможность увидеть глазами очевидцев то, про что слышал так много в новостях. Председатель отделения (нет, это не Кадыров) рассказывал о том, как бомбили дорогу, когда они с семьей хотели уехать, как они прятались с братом в подвале, как ему на плечо наносили специальный раствор, чтобы увидеть, не носит ли автомат. Всего лишь 15 лет назад.

Но сейчас на улицах порядок и чистота, и портрет Кадырова наблюдает за происходящим с некоторых зданий. Что Гудермес, что Грозный очень чистые, ночью некоторые здания впечатляюще подсвечены.

Мечеть «Сердце Чечни» ночью

Грозный-сити

Российская часть путешествия удалась… Эта многогранная и огромная страна, наверное, никогда не перестанет удивлять. Самые частые вопросы от людей по дороге: «Не страшно одной?» и «Не скучно одной?».

Нет — все острые ощущения по дороге и делают тебя живым. А путешествие в одиночку делает открытым окружающему миру, оставляет с ним наедине и тем самым учит понимать его.

Часть 2. Грузия и Армения

День 13-й. 3989 километров. Грозный — Тбилиси, 301 километр

Утром мы трогательно попрощались с Альви, президентом «Ночных волков» Грозного, и я выдвинулась в путь. Даже среди байкеров не все мужчины в Грозном могут поздороваться или попрощаться с девушкой рукопожатием, а наиболее религиозные совсем не прикасаются к женщинам. Один из провожающих отрицательно покачал головой в ответ на мою протянутую руку.

Эта милая женщина по имени Сабина — единственная, с кем мне довелось пообщаться в Ингушетии. Она работает в придорожном кафе, куда я зашла попить кофе перед перевалом через Казбек и «зачехлиться» в дождевик. Сабина много и задорно смеется, в шутку жалуется, что муж (второй) одел как бабку и краситься не дает, — ревнивый очень, как и первый, но без мужчины у них нельзя — никакого социального статуса. И машину водить не разрешает, хотя «права» у нее есть. Фотографируемся на память, и я уже без остановок еду до российско-грузинской границы.

Возникает логичный вопрос: почему Грузия, если поездка вокруг Каспия? Дело в том, что в Иран достаточно сложно ввезти мотоцикл. Для въезда в страну на собственном транспорте нужно иметь Carnet de Passages en Douane — документ, который облегчает путешествие на транспорте и гарантирует, что вы не продадите автомобиль или мотоцикл на территории другой страны, не уплатив пошлину. Получить его можно в Германии, Швейцарии или России (Российская автомобильная федерация, РАФ). Для этого нужно оставить залог, равный таможенной стоимости транспортного средства (не менее 2750 евро), и оплатить взнос за оформление 300 евро. Нет, точно не мой вариант. Попробовала обратиться в РАФ — там делать документ официально не захотели, потому что я не гражданка Российской Федерации, даже дали письменный отказ. Делать «карнет» у них же, но неофициально тоже вышло бы дороговато. На форумах читала, что вопрос можно решить прямо на границе за 100-200 долларов, но решила не рисковать и в результате дальнейших поисков натолкнулась на сайт. Его владелец, предприимчивый иранец Хусейн, предложил помощь в оформлении документов без залога и за сравнительно адекватную цену, и после двухнедельного торга я согласилась. Вот тут и возник географический нюанс: по словам Хусейна, при въезде со стороны Азербайджана он мог бы оформить ввоз на срок до недели, а при въезде со стороны Армении — на срок действия визы, то есть до 30 дней. Учитывая тот факт, что консул Азербайджана так и не смог дать мне внятный ответ на вопрос, нужен ли залог за ввоз мотоцикла, не соответствующего нормам Евро-4, я решила ехать через Грузию и Армению.

Туркменистан так и не дал ответ по визе, поэтому, возможно, придется возвращаться в Баку и паромом плыть в Актау — тогда и попробую попасть в Азербайджан.

Итак, я еду в Тбилиси — к друзьям, у которых останавливалась в прошлом году.

Внизу жара, а на перевале еще снег лежит! В этот раз даже успела чуть-чуть подмерзнуть на Казбеке. Дорога местами мокрая, особенно в тоннелях, визор шлема запотевает от дыхания. Зато на границе, как всегда, никого нет. Да и на дороге машин почти не было, все уже успели уехать после майских праздников. Получилось достаточно быстро проехать перевал и добраться до Тбилиси, где на въезде в город сразу же подлетел местный «спортовод» и предложил проехать с ним в центр, к точке сбора мотоциклистов. Я вроде бы и устала с дороги, и ехать бы мне сразу к друзьям, но в поездке всему новому лучше говорить «да» — поэтому пытаюсь успеть за его Kawasaki, мелькающим впереди между машинами. Кстати, второй раз в Грузии водить гораздо легче, уже автоматически понимаешь логику потока и не пугаешься, когда в тебя перестраивается автобус, — просто уезжаешь с его пути, зная, что остальные пропустят. Гостеприимные грузины помогли стянуть дождевик, дали глотнуть вина и отправили к друзьям, где собралось еще несколько знакомых мотопутешественников. Можно сесть и расслабиться — я и расслабилась на несколько дней.

Дни 14-16-й. Залечь на дно в Тбилиси. С немцами

В Грузии я остановилась у друзей-телевизионщиков Лаши и Мики, людей творческих, поэтому и график изменился. Грузины никуда не торопятся, знают цену хорошему ужину и дружескому общению, поэтому раньше трех я не ложилась, раньше 11 не просыпалась — зачем? Неспешно каталась по окрестностям, гуляла по проспекту Руставели и писала первые две части дневника — наконец-то был ноутбук! С собой его не возьмешь: и места много занимает, и точно долго не проживет.

К вечеру грузины со звенящими пакетами в руках тянутся домой — готовить ужин и принимать гостей. И я возвращалась к друзьям и слушала русско-грузинскую речь и анекдоты от грузин про грузин с искусственным грузинским акцентом. Как будто взяла отпуск от поездки.

Решила, что раз есть время, то надо купить что-нибудь закрытое и длинное для Ирана. Такой женской одежды не нашлось, и я купила длинную мужскую рубашку — на первое время должно прокатить. Все, с кем заговаривала по пути, когда узнавали, что я из Беларуси, важно сообщали мне, что у нас хороший президент. А у них при Саакашвили обычным людям жилось лучше: он, мол, заставлял большой бизнес у фермеров продукты закупать и в целом о народе заботился.

Тбилиси все такой же, как и раньше, хинкали и хачапури такие же вкусные, вино никогда не заканчивается. Все вокруг постоянно много говорят, курят, а мужчины иногда смачно целуются в щеку при приветствии.

В один из таких дней, когда мы с Микой обедали в ресторане, мимо проехали три больших укомплектованных мотоцикла. Когда они проехали еще раз, не удержалась и подбежала к ним. О, буква D на «номерах». Гутен таг, ребята, что ищем? Боже мой, да это же новая Honda Africa Twin 2016 года, даже две!

Немцы искали место пообедать и присоединились к нам. Мика не сводил влюбленных глаз с новой «Африки», а потом проводил гостей к себе на свободную квартиру — остаться на ночь. Вечером мы ели сациви и пили чачу, а утром поехали на небольшой участок офф-роуда около города — тестировать мотоциклы и водителей.

— Это какие-то неправильные немцы, — повторял Мика, — позитивные слишком.

َФаби, Басти и Денис едут в «кругосветку» и ведут блог с прекрасным названием threesomewithtwins.com. Я восторженно рассматривала оборудование их мотоциклов и делала выводы, как можно путешествовать, если есть деньги.

Новый BMW R1200 GS стоил 21.000 евро, новые Africa Twin CRF 1000L — 13.000 евро каждый.

Укомплектованы по полной программе: встроенные крепления навигации и пульты для GoPro, защита фары и дополнительные подножки, чтобы вытянуть ноги. 

Есть много выведенных в кофры «зарядок» для всех устройств, хорошо продуманы дополнительные крепления и чехлы для мелочей.

Больше всего мне понравилась магнитная зарядка к камере и переговорному устройству на шлеме. Она выходит из куртки пилота и подсоединяется к специальному креплению на мотоцикле — все вместе выглядит как в фильме «Аватар».

Помимо этого, на троих у них семь камер и даже квадрокоптер — результаты его использования можно посмотреть на их сайте. Формат путешествия — проехать страну, потом остановиться где-нибудь на несколько дней, написать историю и смонтировать видео. Но самое главное — просто получать удовольствие от поездки, что у них очень получается. Следующий раз наши маршруты пересекутся в Иране, возможно, это не последняя встреча.

Итак, мы поехали на 50-метровый участок гравийки, идущей вверх с поворотом, после которого начинались небольшие каменные ступеньки. Я на «Трансальпе» его тоже одолела вслед за остальными, превратив вещи к кофре в салат. Потом немцы покорили другой склон для легких «эндуро» — лезть туда я уже не рискнула, пожалела мотоцикл. Зато попробовала прокатиться на новой «Африке» — ее вес совсем не чувствуется, управляется легко, при экстренном торможении включаются стробоскопы. Каждая деталь тщательно продумана — мне кажется, новая версия мотоцикла стала еще лучше. Интересно было бы попробовать его с автоматической коробкой передач — это была «механика».

В качестве памятника плохому тайм-менеджменту напишу про уникальные места Грузии, куда я в этот раз не поехала. Омало, где спасались от лавины мои знакомые на Honda Africa Twin. Монастырь Давида Гареджи на границе с Азербайджаном, куда уехали немцы. Сванетия, куда меня позвали работать на три месяца администратором гостиницы друзья (кстати, надо подумать). Просто горы, куда регулярно ездит кататься Enduro Club Georgia. Ладно, в следующий раз. Много чего не увидела, но это нужно на месяц оставаться и готовиться к ремонту мотоцикла после падений.

День 17-й. 10 километров и снова Тбилиси

Погостила — и хватит. Собираю вещи, креплю сумки на мотоцикл и выезжаю в Армению. По пути заезжаю в кафе около работы Мики попить кофе и попрощаться. Вдруг откуда-то сбоку слышится: «Навакол усё паветра ў струнах сонца залатых…» Да ладно! «Ён дрыжачымi крыламi звонiць ледзьве чутна iх». Нет, не показалось!

Не подойти было просто нельзя. За столом сидели трое людей — две девушки и мужчина, который не особо понимал, что происходит. Минчанка Оля читала литовке Расе Максима Богдановича, чтобы проверить, какую часть она сможет понять. Раса уехала из Литвы в Великобританию, вышла замуж за англичанина и осталась жить там, но русский язык все еще помнит.

Мы разговорились, подтянулись мои друзья, а когда я посмотрела на часы, был уже вечер. Ладно, завтра поеду. Что поделать — это Грузия!День 18-й. 321 километр. Тбилиси — озеро Севан — Ереван

Какой сегодня день? Кажется, воскресенье… Да уж, затянула Грузия. Снова выезжаю в Армению, на этот раз успешно.

Километров за 50 до границы начинают чаще встречаться палатки со стиральными порошками — в Армении они дороже, все закупаются перед въездом.

Серьезный армянин из окошка просит паспорт и техпаспорт, ставит штамп о въезде и впускает. На следующем шлагбауме мужчина в форме разворачивает обратно и отправляет делать документ на ввоз — для этого нужно обменять деньги на армянские драмы и заплатить небольшой взнос, взамен которого выдают вот такую бумагу. С ней можно ехать.

За шлагбаумом меня пытается остановить страховщик: «Страховка обязательна!»

Но я уже опаздывала на встречу и решила, что страховка необязательна — ее у меня по итогу никто и не спросил. Экономия! В Армении я думала остановиться на два дня, договорившись по сайту Couchsurfing, а потом заночевать в палатке около иранской границы. С хостом Арутом договорились встретиться на озере Севан, погулять там и вместе поехать в город.

Первые 100 километров дороги после границы раздолбаны как после атомной войны, что дает еще большее преимущество мотоциклу над машинами. Я на скорости проезжаю ямы, которые заставляют четырехколесных снизить скорость почти до нуля. На первый взгляд самая популярная машина, которая встречается по пути, — белая тонированная «Нива». На многих машинах наклейка с незабудкой — символ того, что геноцид армян не будет забыт. Вокруг растет и цветет разная зелень вкусно пахнет шашлыком.

Ближе к озеру Севан дорога становится ровной и четырехполосной, по ней я быстро нахожу самый большой местный отель, где мы договорились встретиться.

Арут стоит около дороги с рюкзаком и вопросительно смотрит на сумку на заднем сиденье мотоцикла:

— Эй, а я где сидеть буду?!

Ну вот, приехали. Не знаю, как можно было подумать, что девочка-путешественник, которая везет с собой спальники, палатку и прочее необходимое для жизни на месяц-два, повезет еще и незнакомого мужика пассажиром.

— А как ты сюда доехал?

— На такси. Я думал, это само собой разумеется, что ты меня повезешь.

Пришлось ему отправиться и обратно на такси, ибо пассажир в моей плотно утрамбованной багажной конструкции никак не предусмотрен, и вообще о таком заранее спрашивать нужно. Мы вместе обедаем речной форелью и сигом, за ним приезжает «жигуль» без опознавательных знаков. А я отправляюсь посмотреть на монастырь Севанаванк, который так часто видела раньше на открытках.

На тарелке поменьше — севанский сиг. Он гораздо дороже форели

На полуострове, который меньше века назад еще был островом, приютился сам монастырь, где всегда многолюдно. Рядом в густой траве виднеются руины первых армянских монастырей и торговцы сувенирами. А со скамеечек вдоль правого края полуострова открывается потрясающий вид на Севан, и я часа полтора гуляю вдоль полуострова, любуясь горами, грозно темнеющим небом и озером.

Такие места погружают в глубокие размышления. Кажется, что все происходит как и должно: цветочки растут, мужчины и женщины друг друга фотографируют, монастырь стоит веками. А ты как бы не принадлежишь к этому всему, смотришь со стороны и идешь своим путем. Но когда возвращаешься на сушу и сталкиваешься с реальностью в виде троих армян, пытающихся сесть на твой мотоцикл, отпускает. Сфотографироваться хотели.

Со второй попытки я нашла правильный адрес в Ереване — первый оказался таким же, но в пригороде — и вытащила Арута на прогулку. Столица Армении оказалась гораздо более европейской, чем я ожидала, даже немного утратила местный колорит. Длинными рядами тянутся бутики европейских брендов и кафе, играют уличные музыканты, гуляют горожане и туристы.

Очень радует наличие питьевых фонтанов. Они есть не в каждой жаркой стране, но из-за горных источников воды в Армении хватает. Иностранцы удивляются, когда какой-нибудь таксист подъезжает к такому фонтанчику, прикручивает к нему шланг и начинает мыть машину.

Если будете в Ереване, обязательно загляните в эту галерею на улице Абовяна.

Пройдя сувенирную лавку, попадаешь в уютный дворик с двухуровневым кафе и выставкой картин и скульптур местных художников. Долма и бастурма на уровне!

И просто пара красивых мест ночного Еревана.

Располагаюсь в небольшой комнате в доме, где живет Арут. Напоследок он мне сообщает, что я вкусно пахну, и предлагает спать вместе. «Нет, спасибо» действует с первого раза. Пожалуй, не стоит все-таки злоупотреблять каучсерфингом.

День 19-й. 152 километра. Ереван — Хор Вирап — Гарни — Арарат

Итак, на границе с Ираном мне нужно быть только через 2 дня, поэтому у меня есть свободный день в Ереване. Можно прокатиться по окрестностям! Всем рекомендуют посмотреть на монастырь Хор Вирап, с которого открывается вид на Арарат и границу с Турцией, и подъехать к Гарни и Гегарду, где тоже находятся монастыри с красивыми видами. Конечно, в Армении много всего интересного и помимо монастырей, например, горячие и грязевые источники Анкаван, но им я предпочла экскурсию на тот самый завод «Арарат». За всем подряд гоняться не стоит — никуда не успеешь и удовольствия не получишь. Эта мысль пришла еще в Грузии.

Подъезжаю к монастырю Хор Вирап — и меня встречают громким смехом снова немцы. Четверо пенсионеров на полной коллекции классики туристических эндуро конца 1990-х: старая Africa Twin, Suzuki Freewind, Transalp 600 и Triumph Tiger. Только что с той площадки уехал русский мотоциклист на серебристом YBR125, и они подумали, что он вернулся, поменяв мотоцикл на что-то более серьезное. Их трип уже завершен, они через Армению и Турцию возвращаются домой. С ними мы и бродим вокруг монастыря, обмениваясь по пути своими историями и любуясь видами.

Арарат, куда высадились из ковчега Ной и компания после Всемирного потопа

В подземелье этого монастыря отсидел 15 лет Григорий Просветитель, который крестил Армению

Армения известна своими персиками, вдоль дороги можно видеть, как они растут, — ровными рядами. Жалко, зеленые еще.

Дальше по пути на Гегард начинается грунтовка, местами раздолбанная, ехать становится интересно. Монастырь, к которому я приехала, конечно, хорош, но больше запомнилась дорога — два раза пробило подвеску. Все удивляюсь: как же сюда туристов возят? Оказалось, по другой дороге.

Рядом с дорогой пасутся овцы, лошади и коровы. Охраняющие их огромные овчарки несколько раз с угрожающим лаем бросаются на мотоцикл — приходится ускориться.

На фоне гор все кажется маленьким и незначительным

Единственный сохранившийся в Армении храм времен язычества, правда, уже разрушенный и восстановленный

Из-за дорог я опаздываю на коньячный завод на экскурсию на английском и попадаю опять в группу немецких пенсионеров.
 

Вперед, на покорение алкогольных вершин! От главного входа открывается вид на саму гору — прямо как на этикетке.  Если на горе Арарат высадился Ной, то на заводе «Арарат» обязательно высаживаются почти все, кто попадает в Ереван, и я не исключение.

Уже на входе воздух наполняется коньячными парами и бьет в голову. Сначала маленькая девушка-гид звонко и на хорошем немецком рассказывает технологию изготовления коньяка, а туристы внимательно слушают и даже конспектируют.

— Вы делаете шнапс? Нет? Жаль!

Помимо презентаций есть и экспонаты исторического значения, например зал славы с бочками, заложенными в честь визитов президентов разных стран. Угадайте, кого я тут нашла?

В конце нас ведут на дегустацию. Хорошо, что мотоцикл оставила на парковке. Гид с улыбкой говорит, что коньяк принято пить с левой руки, потому что так он ближе к сердцу, и мы все сдвигаем бокалы и дегустируем сначала трехлетний, а потом десятилетний коньяк, закусывая шоколадкой.

После выхода с завода Ереван кажется еще более ярким и солнечным.

День 20-й. 370 километров по горам. Ереван — Татев — Капан

Горные дороги в Армении находятся реально высоко. Иногда при подъеме на очередной виток серпантина закладывает уши, а GPS не может найти спутник, из-за чего я однажды проехала лишние 50 км, повернув не в ту сторону.

Самая первая точка маршрута этого дня монастырь Нораванк нашелся легко: нужно свернуть с дороги и ехать еще километров десять по уединенной гористой местности — случайно сюда не заедешь. Монахи специально строили монастыри в удаленных местах, чтобы уйти от мирских желаний. Страшно представить, что же у них были за желания, чтобы забраться так далеко…

Около монастыря пенится и шумит горная река, вокруг на многие километры возвышаются горы красноватого оттенка. Как всегда, торговля сладостями, сувенирами и туристы.

Есть два варианта маршрута к единственному КПП на армяно-иранской границе: или асфальтовая трасса, проходящая по границе с Нагорным Карабахом (по словам местных, по стороне Карабаха идут насыпи для защиты дороги от возможного обстрела), или извилистая горная грунтовка, проходящая через перевал Мегри и город Татев. Второй вариант показался интереснее, поэтому двигаю туда.

На подъезде к Татеву ко мне подходит пожилой мужчина с осликом, говорит с акцентом, но на хорошем русском: «Зачем одна? Одной плохо…» Рассказывает, что здесь родился и вырос, — зачем куда-то ехать? Смотрит на мотоцикл и задумчиво идет дальше, а я минут десять сначала спускаюсь по асфальту в глубокую низину перед городом, а затем по песку с камнями минут 30 поднимаюсь наверх. На каждом третьем витке по центру дороги навстречу вылетает «жигуль», жмет меня к обочине и истошно сигналит — как потом оказалось, обозначает свое присутствие для такого же «жигуля» с другой стороны. Тоже начинаю сигналить перед поворотами на 180 градусов на всякий случай. Сверху открывается вид на только что пройденный маршрут, а по воздуху проезжают вагончики самой длинной в мире канатной дороги.

Татевская канатная дорога

Билет в один конец — 3500 драм, в два — 4500, можно купить годовой абонемент за 12.000 — актуально для местных жителей, наверное. Начинает темнеть — пора искать место для ночлега.

Справа возвышаются горы, слева течет горная река, горизонтальной поверхности все никак не видно, и я очень радуюсь, когда слева начинается поле с огромным кустом — за ним мы с мотоциклом и укрываемся от посторонних глаз.

Кстати между делом. «Бульбаш» так и не пригодился, а в Иран ввозить алкоголь нельзя — я его оставила в этом самом кусте. Он колючий, случайно туда никто не залезет, так что если кто будет ехать из Татева в Капан и найдет — дайте знать!

Вот такой маршрут получился по Армении. Погода в горах нестабильная, поэтому на следующий день палатку сворачивала я уже под дождем. И под дождем, слегка волнуясь, ехала к иранской границе.

Оказывается, что самая красивая часть маршрута — перевал Мегри — осталась напоследок. Вот такая она, высокогорная Армения.

Часть 3. Иран

Первые впечатления от Ирана: селфи, водка, море

На выезде из Армении я сначала минут 20 общаюсь с армянскими пограничниками — у меня забирают бумагу на ввоз, проверяют документы и отправляют дальше, к российским пограничникам. Они остались там по просьбе армянской стороны после распада СССР — армяне, но с российским гражданством. А то (цитата) «кругом враги»: с Азербайджаном — карабахский конфликт, турецкий геноцид армян все помнят, с Ираном вроде все нормально, но и там раньше было неспокойно. Прямо около КПП растет вишня, и пока пограничники изучают мой паспорт, я провожу время с пользой. А потом натягиваю купленную в Грузии закрытую рубашку и бафф на голову и быстро прохожу иранский паспортный контроль — там общего языка с пограничниками, на котором можно пообщаться, у нас нет. Гораздо дольше длится процедура оформления документов на ввоз мотоцикла. Пока таможенный агент занимается процедурой, Хусейн везет меня есть кебаб.

Кебаб будет преследовать меня до конца поездки, потому что других слов, обозначающих еду, я выучить не успела. И чай, конечно же. С кофе проблемы — каждый раз, когда спрашиваю кофе, или отрицательно качают головой, или предлагают растворимый три в одном. Попытка добыть натуральный молотый выглядит так:

— Кофе? Кафе?

— Нескафе?

— Но нескафе. Кафе!

— Нескафе.

— Ладно, о-кей, попью чай.

Документы на временный ввоз оформляют несколько часов. За это время где-то пять иранцев со смехом спрашивают: а это мужская одежда на тебе? Так-то, в стране, где мужчины носят перстни размером с полпальца, абы что не прокатит.

Так в Иране ходить нельзя

Поэтому в первом попавшемся городке покупаю длинную, почти до колена, рубашку и магне — платок, сшитый под подбородком.

Изначально я хотела поехать в сторону Тебриза, заночевать в палатке и потом встретиться в Астаре с немцами из threesomewithtwins.com, но Хусейн предложил остановиться на ночь у него в гестхаусе в Урмии. Совсем не по пути, но после ночевки в горах возможность попасть в душ и постирать одежду была настолько заманчивой, что проехать лишних 200 км в одну сторону казалось мелочью.

По пути начались проблемы c мотоциклом, которые я заметила, пытаясь угнаться за Peugeot Хусейна. Мотоцикл перестал ехать — на пятой передаче попросту не реагировал на «газ», не набирал больше 4000 оборотов. На четвертой, да, разгонялся — со скоростью старого Logan. Так тихим ходом и добралась до города Урмии, где меня ждало счастье в виде душа и интернета.

Ездить в Иране без возможности быстро ускориться — мысль плохая, и первым делом нужно привести в порядок мотоцикл. Сначала думала, что проблема в бензине, — в Иране он очень дешевый, 85-й, другого нет. Есть вид «Премиум», но он встречается на одной заправке из десяти. Потом друзья подсказали, что дело могло быть и в горах, — карбюраторные мотоциклы на них не всегда хорошо реагируют. Хусейн отвез меня к знакомому механику и уехал, а я жестами пыталась объяснить, что нужно почистить свечи и фильтры, а он говорил, что проблема с двигателем. Хотя, возможно, проблема в языковом барьере. Когда один раз зашла посмотреть, что происходит, он сливал охлаждающую жидкость. Хотя по итогу зря волновалась. Так и не поняла, что он сделал, но все стало на свои места. Аллилуйя, можно ехать дальше.

Заодно Хусейн оставил мне местную сим-карту, что значительно облегчило жизнь. Правда, прожорливая «симка» ела по 100.000 реалов в день (около 3$).

Напоследок я успела погулять по Урмии в сопровождении младшего брата Хусейна: сходить на старый базар, поменять деньги и провести полчаса в мечети — внутри были только мужчины. Одни из них сидели и читали, а другие брали круглый камень, опускались на колени и клали его перед собой. Дважды касались лбом камня, вставали и потом повторяли то же самое снова и снова.

Все-таки разница в менталитете замечается сразу. Никакой нацеленности на результат — любая маленькая вещь, которую можно сделать за 5 минут, растягивается на полдня. Например, чтобы поменять деньги, нужно обязательно обзвонить всех знакомых, у каждого что-то узнать, отвезти человека в три места и дать ему поменять деньги только в третьем, потому что в первых двух что-то оказалось не так. Понятно, что это желание помочь гостю, но когда торопишься выезжать, лучше не торопиться. А то нервы не выдержат.

В эту мечеть меня не пустили из-за вызывающе обнаженных запястий

В консервативных семьях женщины все еще ходят в публичные места, закутавшись в чадру. Но большинство ограничивается только платком, который оставляет открытой почти всю прическу.

Часа в четыре я таки выехала в сторону Астары, проехав по пути невероятно спокойное озеро Урмия, тоже соленое, как и Баскунчак.

Под вечер от жары разболелась голова, поэтому раскидываю палатку около дороги — и спать.

День 23-й. 308 километров. Сараб — Астара                 

Про этот день хочу рассказать полностью, потому что это мое первое самостоятельное взаимодействие с Ираном, без сопровождающих, тет-а-тет.

4 утра… Как же холодно! Палатку треплет ветер, а я натягиваю на себя всю одежду и включаю ненадолго газовую горелку, чтобы согреться. В Армении в горах было теплее. Снова засыпаю.

Утром на грейдере какой-то местный привозит убитый мотоцикл и оставляет у моей палатки. Интересно, можно ли это считать жертвоприношением?

Часов в 9-10 на контрасте с ночным морозом начинает жарить солнце. От жары выключился мозг, и, только проехав 20 км, заметила, что еду в одном наколеннике. Неужели слетел по дороге? Нет, не мог. Да ладно, неужели забыла надеть? Возвращаюсь, а навстречу бежит с наколенником в руках уже знакомый иранец с грейдера. Отлично, едем дальше!

По пути останавливаюсь у обочины в городе Нур. После того как со мной сфотографировалось человек пять, рядом останавливается потрепанная машинка. Внутри семья — муж с женой, ее сестрой и тещей, двое детей. Тоже фотографируемся, а потом глава семейства мне жестами показывает: давай за нами. Меня привозят в парк, где кормят, дают кроликов погладить и показывают, как Иран отдыхает в пятницу — единственный выходной на неделе. Чаще всего семьями выбираются на природу, где едят, разговаривают и курят кальян. Иногда ставят палатки, причем неважно где — на городском пляже или прямо на тротуаре. Я даже немного рассказала про себя и свою страну при помощи Google Translate. Гостеприимство в Иране — национальная черта. Путника обязательно накормят, напоят чаем и еще раз накормят, чтобы наверняка.

На память оставляю главе семьи открытку с фотографией центра Минска, он прижимает ее к груди и говорит, что сегодня он счастлив.

Меня провожают до конца города, мы обнимаемся, и я двигаюсь дальше, через город Ардебиль к Астаре по очередной горной дороге. Густые облака касаются зеленых холмов, и я останавливаюсь, чтобы полюбоваться пейзажем.

Из белой машины неподалеку выходит иранец:

— Рюсский? Водка будешь?

Алкоголь в исламской республике, естественно, запрещен, но каждый желающий знает несколько подпольных путей приобретения желаемого. А этот товарищ просто приехал посмотреть на горы и попить водки.

Еще час я объезжаю пятничную пробку до Астары, где пытаюсь в интернете найти недорогую гостиницу, — хостелов в Иране нет или почти нет. Но пытаться искать что-то в небольшом городе самостоятельно тоже бесполезно — все на фарси, начиная от вывесок и заканчивая ресторанным меню. Спрашиваю у проезжающих мимо мотоциклистов жестами недорогую гостиницу, и меня везут, естественно, в самый лучший отель, 100$ за ночь. Слегка смущаясь, уже в отеле спрашиваю что-нибудь подешевле — и тут мне рисуют подробную карту, как и куда доехать. По их совету я попадаю в симпатичный небольшой отельчик прямо на берегу моря всего лишь за 300.000 реалов за ночь.

Изучение фарси, попытка добыть-таки разрешение на въезд в Туркменистан, сватанье иранских женихов — все это будет завтра, а теперь — спать.

Дни 24-25-й. Астара. «Он знает Чаушеску. И кажется, он бывший кагэбшник»

Сижу в интернет-кафе (их здесь называют кафенет) в Астаре и пытаюсь разобраться в куче воспоминаний из Грузии и Армении. На заднем плане со всех сторон раздается: «салям!», «о, салям-салям!». А муэдзин распевает с минарета, что Аллах велик, и призывает мусульман на молитву, но что-то никто не торопится. Здесь вообще никто никуда не торопится.

Рабочее место путешественника

Я уже выучила несколько слов на фарси и арабские цифры, чтобы хоть как-то ориентироваться в адресах и ценах. Ловко торгуюсь при помощи калькулятора. И даже привыкла к магне. Если на местных девушках оно выглядит естественно, то я смотрюсь очень странно, как монашка-байкер. 

Каждый раз, когда прихожу в отель, владелец гостеприимно предлагает чай с печеньем и рассказывает про свое военное прошлое, показывает глубокие шрамы с тех времен. После войны он хочет покоя. Ему не нравится шумный Тегеран, где находится основной дом, а нравится море, содержать небольшую гостиницу и выращивать розы. Один раз под руку попался переводчик — отдыхающий из Азербайджана. Он пил с нами чай, сверкал золотыми зубами и переводил мне самое важное из потока речи.

— Он знает Чаушеску. И кажется, он бывший кагэбэшник.

Еще один словесный поток, в котором я распознаю названия стран.

— Точно кагэбэшник, — поясняет мне азербайджанец. — А еще говорит, что у него четыре сына, и он предлагает тебе замуж, дом в Турции есть, в Иране несколько, все есть.

Это развлечение местное такое — «примерять» молодежь друг к другу.

Потом владелец отеля становится серьезным и предупреждает: в Иране никому не доверяй, если будут звать в гости — не соглашайся. Ты одна, красивая — мало ли. Если что-то нужно, звони 110 в полицию и там уточняй. Как я без знания фарси буду звонить, это уже мои проблемы. Языковой барьер огромный, с таким я даже в горных районах Турции не сталкивалась.

За пару дней привыкаю просыпаться под крики с пляжа и шум моря. Если забыть, что ты в Иране, можно подумать, что это санаторий где-нибудь около Куршской косы. На пляже собираются с палатками иранцы, едят и фотографируются на фоне моря. Где ставить палатку, им не принципиально — хоть на тротуаре, хоть прямо на обочине. 

В последнее утро в Астаре решилась-таки искупаться. Обычно пляжи разделены на женские и мужские, но пока купальный сезон не открыт, пляж общий, со знаками «Не плавать» и «Не ставить палатку». С настроением первооткрывателя захожу в воду в одежде и платке — иначе никак. В принципе плавать в одежде не так уж и неудобно, но местные все равно пялятся — у них еще никто не плавает, холодно. 

Дни 26-27-й. Иранские дороги и бездорожье

Я решила дождаться немецких кругосветчиков, из-за чего остановка в Астаре затянулась. Азербайджанско-иранская граница работает медленно и закрывается по любому поводу — праздники, выходные, обеденный перерыв. Было время погулять по городу и понаблюдать, в том числе отметить особенности дорожного движения. Из-за больших ввозных пошлин импортных машин в Иране немного, дороги заполнены иранскими Saipa, Khodro, Peugeot и Renault иранской сборки. Вот она, родина «белорусских» Samand.

Мотоциклы в Иране — отдельная тема. Женщинам ездить на мотоциклах по дорогам общего пользования запрещено — скорее всего, из-за того, что хиджаб сдувает. Мотоциклы свыше 250 «кубиков» тоже запрещены — точнее, иметь их можно, но по дорогам общего пользования на них можно передвигаться только по пятницам. Зато маленький байк местного производства есть у каждого третьего — 125 или 220 куб.см. На них ездят вдвоем, втроем или всей семьей, перекинув через правую руку стопку лавашей. По тротуарам, по «встречке» или виляя между машинами. Один раз я проехалась на таком мини-байке пассажиром, каждый раз прикидывая в уме количество сантиметров от моей коленки до зеркала проезжавшей рядом легковушки, — этот опыт я вряд ли когда-либо захочу повторить. Кто-то ездит в шлеме — по моим подсчетам один из пяти мотоциклистов. Вместо шлема для защиты от ветра ставят ветровик. 

А к нему в довесок — крышу.

Тюнинг, как видите, можно встретить разный.

Интереса ради взяла мини-интервью у счастливого обладателя такой техники по имени Хусейн.

— Объем двигателя у меня 125 «кубиков». Я этот мопед купил, чтобы по городу ездить, приблизительно за 600 долларов. Недорого и запчасти найти легко. Бак 9 литров, когда полный заправляю — на неделю хватает. 

На вопрос, соблюдает ли он Правила дорожного движения, Хусейн отвечает: если их соблюдать, тебя попросту убьют. Поэтому ездит как ездит.

После Турции водить в Иране было не так страшно, хотя расчерченные на дороге полосы — знак вежливости для гостей. После многочисленных попыток выяснить, кто имеет приоритет на кольце, я бросила это неблагодарное занятие и просто ехала как все. Меня чуть не сбили, а моего «обидчика» догнал другой иранец и выскочил выяснять отношения. 

Из-за того что больших мотоциклов, как и туристов, в Иране немного, к тебе обязательно подъедут, несколько раз обгонят или будут ехать рядом, снимая на телефон. Или, что еще хуже, начнут сигналить, чтобы привлечь внимание, или попытаются поговорить, что очень отвлекает. Но все настроены очень дружелюбно, такое гостеприимство заряжает позитивом.

Приходят плохие новости: в туркменской визе мне отказано, само собой — без объяснения причин. Решаю двигаться в Тегеран и пробовать еще раз — возможно, пройденные 6000 км как-то повлияют на решение посольства. 

Очень радуюсь приезду немцев — можно нормально поговорить на знакомом языке! Все местные советовали заехать в деревню Масуле по пути к Тегерану. Мы двигаемся туда и останавливаемся в горах. Владелец местного кафе говорит, что можем безопасно ставить палатки внизу у реки. Мы ужинаем в кафе — естественно, кебаб — и ложимся спать. 

Особенности архитектуры Масуле — крыши нижних домов образуют дворы верхних 

Мои немецкие друзья предложили попробовать выехать к дороге на Тегеран через горы. Навигатор никаких тропинок там не видел, но мы решили попробовать. Выехали в горы, любовались окружающими просторами и наслаждались прохладным ветром. 

Минут 20 спустя началась жесть! Невинная вначале грунтовка покрылась булыжниками, затем поросла травой и закончилась на высоте полета среднестатистического вертолета. Справа — скала, слева — пропасть, а дорожка не такая уж и широкая. Очень не хотелось возвращаться по ней, но выбора нет.

Дорога, на которую мы выехали, превратилась в узкую тропинку, а потом в быструю горную реку со скользким каменным дном. А если она тоже закончится тупиком? Решили рискнуть.Здесь я впервые увидела немецкую команду в действии. Вода чавкала в ботинках, а Фаби, Басти и Денис протаскивали мотоциклы через реку, снимали кофры, чтобы проехать по дорожкам, где и толстый пешеход не пройдет. Несколько раз приходилось подстраивать под себя непослушную природу — продалбливать скалу или убирать с пути булыжники.

Я пять раз уронила мотоцикл, разбила зеркало, немного помяла пластик. Теперь больно спать на левом боку. Но если бы этот выбор встал еще раз, я бы никогда не выбрала асфальтовую дорогу. 

Ближе к вечеру встретили местных, которые сказали, что дальше будет easy. Повторяя это злополучное easy, мы еще часа два продолжали сражение с рельефом.

Между делом ребята умудрялись запускать квадрокоптер и снимать происходящее на видео 

Уже в конце пути, когда мотоциклы нужно было поднимать и вытаскивать из узкой глубокой канавы, нам помог невероятно сильный местный житель. Когда мы, мокрые и измученные, начали ставить палатки под начинающимся дождем, он пригласил нас к себе в дом. Здесь мы с диким видом заточили приготовленную на четверых кастрюлю китайской лапши из запасов ребят и завернулись в спальники на полу.

День 28-30-й. Тегеран

Дальше до Тегерана едем по асфальту — бездорожья всем хватило. В иранской столице я усваиваю главный урок путешествия — никого вокруг не слушать. Точнее, слушать, но не принимать на веру, и все станет возможным.

Нам всем надо поменять деньги, но обменники после 17.00 закрыты. Местные говорят, что деньги поменять сегодня невозможно. Кстати подъехавший глава местного мотоклуба Арман предлагает проводить нас в центр города, где можно попытать счастья, и мы едем за ним. На табло навигатора я со смиренной грустью наблюдаю, как мы двигаемся дальше и дальше в противоположном направлении от центра. 

— This is the best city center, — сообщает Арман, указывая на огромный торговый центр. Что же, очередные тонкости перевода.

В торговом центре мне говорят, что деньги поменять здесь нигде нельзя, после чего я вздыхаю и с первой попытки меняю доллары на риалы в магазине Reebook. В банках деньги здесь меняют далеко не везде — нужно искать или специальный ларек Exchange, или менять в магазинах, чаще ювелирных. Главное — знать правильный курс.

Зато когда я захожу в том же торговом центре в кофейню выпить наконец-то нормальный эспрессо, владелец отказывается от денег. Говорит: ты мой гость, тебе бесплатно. Где вы еще такое встретите?! Прохожие останавливаются, чтобы пожать нам руки и сделать фото. Кульминацией становится небедного вида иранская бабушка, которая останавливает свое такси, чтобы открыть окно и сказать нам: Welcome to Iran. 

Welcome to Iran знают не все, поэтому некоторые кричат: Thank you very much! Или: Heil Hitler! 

Немецкие товарищи останавливаются в отеле, а я еще раз пытаю счастья на каучсерфинге — на этот раз удачно. Попадаю к студенту по имени Нима, который любит искусство, музыку и красоту и не любит режим из-за большого количества запретов. Преподаватели в университете и полиция на улице постоянно пристают к нему из-за длинных волос — такие в Иране мужчинам носить не принято. 

А еще, по его словам, не принято слушать громко музыку в машине, вечеринки и танцы тоже запрещены, а музыка должны быть грустной. Он включает в машине свои любимые песни и рассказывает, что этим музыкантам пришлось эмигрировать, чтобы заниматься творчеством. Сначала мы едем в северную часть столицы — она не спит до двух ночи, там много ресторанов и дорогих магазинов, постоянно гуляют люди. Иранские девушки милые, образованные, добрые и постоянно смеются. Они очень красивые, но по странному стечению обстоятельств обязаны соблюдать этот нелепый дресс-код. Они любят массивные кольца, браслеты и тяжелый макияж, что логично, потому что только руки и лицо остаются открытыми. В больших городах популярна пластика носа — часто посреди платка торчит большой белый пластырь, на мой взгляд, совершенно зря. 

Часов до трех ночи мы катались по огромному городу, который никак нельзя охватить взглядом полностью. Белая маленькая Saipa разрывалась от басов, за окном мелькали огромные неоновые контуры мостов и зданий, а я слушала человека, для которого свобода не просто слово, а возможность самовыражаться, творить, любить. 

К слову, тоже попробовала проехать на творении иранского автопрома — напомнило «жигули», только поменьше. 

Ночные тегеранские лавки, которые собирают вокруг себя всех полуночников. Торговля здесь — образ жизни многих людей, которые в своих лавках принимают гостей, попивают чай, беседуют с друзьями и не закрываются до рассвета.

В посольстве Туркменистана в Тегеране меня напугали: приглашение на визу от миграционной службы нужно ждать 10 дней, положительный ответ никто гарантировать не может. Но визу можно получить в Мешхеде, и я решаю ждать ответа там, ближе к границе. Если откажут, будет два варианта — или через Афганистан, или через Азербайджан. 

На следующий день вместе со ставшими уже родными немцами попадаем на мотомероприятие. Сначала едем вместе со всеми в ровной организованной колонне, а потом сидим в VIP-ложе и смотрим на мотогонки и выступление стантрайдеров. Любителям мотоциклов плевать на запреты и заоблачные цены на технику, они все равно покупают и тяжелые «Харлеи», и мощные спортбайки — хотя бы для одного дня счастья в неделю, когда на байке можно беспрепятственно прокатиться по ночному Тегерану.

Единственной и, кажется, первой за всю историю женщиной в VIP-ложе была я. Неожиданно встретила московского стантрайдера Марата Камкадзе, который здесь выступал в качестве приглашенного гостя. И познакомилась с иранской чемпионкой по мотокроссу — девушкам запрещено ездить на мотоциклах только по дорогам общего пользования, а по бездорожью носиться никто не запрещает. 

— Ты можешь ездить по моей стране на мотоцикле, а я не могу. Где справедливость? — жалуется она.

В VIP-ложе и с иностранными языками получше — здесь находятся люди, которые говорят и на немецком, и на английском. Несмотря на выходной, они везут нас на СТО — после гор около Масуле станция нам всем необходима. Знакомимся с Фери, который показывает свои владения. Он живет то здесь, то в Киеве и что-то рассказывает мне про мотоклуб «Безумный хохол».

Фери занимается производством тормозных колодок, которые продает по всему миру, и мне дает две пары на пробу — в подарок гостю. Поверх старого зеркала приклеивают новое, которое оказывается увеличительным, ну да ладно. Вечером наконец-то выезжаем из Тегерана — снова в горы, где свободные дороги, меньше людей и в целом спокойнее должно быть.

Милые иранские программистки

В каждой пробке снуют уличные торговцы

Интереса ради несколько раз проехала в метро. Каждый вагон разделен на мужскую и женскую части. Однажды я дерзко зашла в мужскую — ничего не произошло, но все удивились. По метро тоже ходят торговцы мелочью. Один раз пожилая иранка в чадре поправила мне рубашку, которая, по ее мнению, задралась слишком высоко.

О том, как меня приняли за террористку, и о потерянном телефоне, который искал весь Иран, уже совсем скоро.

День 31-й. Ночная тишина иранских гор

Сразу предупреждаю — за этот день фотографий не будет. И скоро вы поймете, почему. Поэтому поставлю парочку фото для настроения.

Уже за полночь мы находим пустынное место неподалеку от дороги, разбиваем лагерь и начинаем готовиться ко сну. Вдруг ночная тишина наполняется резкими криками на незнакомом языке, как в фильме про боевиков. Я вижу фигуру Дениса с поднятыми руками, освещенную лучом прожектора, и слышу щелчки затворов автоматов. Крики приближаются. Через щель в палатке видно, как ребят одного за другим вытаскивают из палаток вооруженные люди в масках, толкают на землю и что-то кричат. За эти 10-20 секунд в голове проносятся сотни мыслей, в том числе о том, как же все-таки похожи слова «турист» и «террорист». Решаю, что выходить из палатки самой не стоит, и неподвижно застываю, пока не приходит и моя очередь. Меня не трогают, просто автоматом указывают на место на земле рядом с Фаби — мы сидим почти раздетые на холодном песке и щуримся от бьющего в глаза света фонарей. Естественно, никакого английского. Я пытаюсь объясниться, повторяя слова «турист», «Алеман» (Германия), «Беларусь». Кто-то озвучивает слово «паспорт», и мы, каждый под надзором человека с автоматом, лезем в палатки и в мертвой тишине по очереди показываем документы людям в форме.

У одного из них сыплются на землю патроны, и они все вместе начинают облегченно смеяться. Мы с ними, нервным смехом. Оказалось, это полиция. Они подумали, что террористами могли быть мы, и тоже, наверное, здорово испугались. Напоследок нам говорят, что палатки все-таки придется убрать, и в два ночи мы пакуем вещи обратно. Приходят местные и предлагают оставить палатки, но желания оставаться тут нет. Проезжаем еще 20 километров, находим луг вдали от дороги и остаемся там.

Вероятно, решив, что вчерашнего дня мне было мало, следующими утром Иран забирает у меня телефон с навигацией, связью, единственными часами, в конце концов. Немцы едут дальше, а я снова остаюсь наедине с незнакомой страной, только уже без вспомогательных средств. Вот когда я поняла, насколько дорог был мне телефон! Фотографии, заметки, контакты, карты — нет, я просто не могу позволить себе остаться безо всего этого! Выключаю желание начать паниковать и еду обратно — медленно, охватывая взглядом каждый метр дороги. Безрезультатно. Проезжаю этот же маршрут еще раз, спрашиваю про телефон в ресторане, где мы обедали и где он у меня еще был, — все только разводят руками и отрицательно мотают головами. Прошу у местных позвонить на мой номер, но он выключен — чтобы сохранить подольше батарею, обычно сама же включаю режим «в самолете».

Что делать? Надо попробовать проехать дальше — и по указателям попадаю в курортный город Бабольсар, где захожу в первое же подсвеченное здание на побережье. Жестами объясняю, что нужно место для сна, запрыгиваю на мотоцикле на высоченный бордюр, чтобы попасть внутрь, и начинаю пытаться вести переговоры по поводу цены. Естественно, при помощи калькулятора. Как жить дальше, разберусь завтра.

День 32-33-й. Бабольсар, мотель «Сахар»                   

Этот мотель становится следующим местом длительной остановки. За какие-то хорошие дела в прошлом судьба посылает мне туркменскую пару — Сапармурата по кличке Меджит и его жену Гулю, которая хорошо говорит по-русски.

Они помогли мне со всем: позвали к себе на ужин, оставили кучу номеров телефонов на всякий случай и каждый раз спрашивали, чем еще могут помочь. Предлагали поехать вместе с ними до Мешхеда — они сейчас живут там.

Я нахожу интернет-кафе, где захожу в единственную доступную без телефона соцсеть, от которой я помню пароль, — Instagram. И отсюда начинается цепочка удивительных событий. Арман, знакомый из Тегерана, пишет, что его друг нашел мой телефон, он сейчас в городе Амоль. Сейчас за мной заедет друг из Бабольсара, мы поедем с ним в Амоль, все будет отлично.

Все еще не веря своему счастью, сажусь в машину. Но в Амоль мы не торопимся. Сначала заезжаем еще за одним другом, потом за мороженым, затем — скачать англоязычную музыку, чтобы иностранной гостье было понятно, что она слушает. Я очень благодарна за все, но не могу думать ни о чем, кроме телефона. Когда мы наконец-то добираемся в Амоль, они разводят руками: твой телефон не отвечает. Как не отвечает?! Мне говорят, что человек, который везет его сюда, просто еще в пути, и обещают, что телефон до вечера будет у меня. Частью мозга понимаю, что мне врут, чтобы успокоить, пытаюсь расслабиться — все равно ничего поменять не могу. Меня кормят, водят по городу и показывают знакомым, периодически напоминая не переживать. Естественно, мой номер так и не ответил, мне пришлось ехать обратно в отель. Зря понадеялась. Как можно было не спросить адрес и запасной номер у нашедшего телефон человека? Как мы вообще ехали неизвестно куда? Но в Иране все работает по другим законам, нам непонятным. Если бы нашелся старый мудрый иранец, хорошо знающий английский, он бы мне их, наверное, объяснил. Но мне такой не попался, поэтому я, разочарованная, вернулась в отель, поужинала с переживающими за мою судьбу туркменскими знакомыми, погуляла по ночному побережью, чтобы хоть как-то успокоиться, и легла спать.

На следующий день, когда я, запаковав вещи и уложив их на мотоцикл, стояла готовая к выезду, телефон все-таки ответил. Сразу на номер Сапармурата позвонил Арман: «Жди моих друзей до 6 вечера и поезжай с ними в город Амоль». Но ждать я просто не могу и уже сомневаюсь в реальности предприятия. Сапармурат и Гуля решают обо мне позаботиться — везут в Амоль на своей машине. В этот раз мы знаем все «адреса, явки, пароли», и, сама в это не веря, я забираю свой телефон у иранской семейной пары. Гуля говорит, что, пока не начали угрожать им полицией, телефон отдавать они не хотели. Хотя как там было на самом деле, я не знаю. В отеле мы отметили находку двумя рюмками пива, и я осталась здесь еще на вечер, чтобы завтра проехать почти 800 км до Мешхеда, где мне нужно было быть в среду утром. В этот раз бесплатно, потому что гость.

До сих пор испытываю огромную благодарность к этому месту и этим людям. Бабольсар, мотель «Сахар» — спасибо за все!

Немного фото этого курортного городка:

День 33-й. Иранская Мекка

По отличным иранским дорогам 800 км от Бабольсара до Мешхеда дались легко, тем более навигация снова со мной. Не перестаю радоваться воссоединению с телефоном! Мешхед — город-святыня, место паломничества тысяч пилигримов со всего мира. Они стекаются к сердцу города — мавзолею имама Резы, который разросся из небольшого здания в огромный комплекс.

У столь почитаемого места нужно вести себя по правилам, даже на подходе к комплексу для женщин обязательна чадра. Я хоть и была в длинном кардигане и платке, ко мне подошел иранец с цветным ершиком в руке, меня этим ершиком потыкал и сказал строго: «Чадор!» Всем туристам дают чадру напрокат.

Вместе с чадрой выдают и гида — англоговорящую девушку, все бесплатно. После этого мы с ней проходим контроль. Меня ощупывают женщины в черном и проверяют содержимое сумки. Фотоаппараты и камеры с собой вносить нельзя, GoPro просят оставить в камере хранения, а вот на телефон фотографировать можно сколько угодно.

Чтобы полностью почувствовать энергетику этого места, нужно быть мусульманином. Но и так, когда смотришь, как более сотни человек синхронно совершают намаз, что-то внутри замирает.

Маленьких девочек тоже одевают в чадру. Это необязательно, но если есть желание родителей

Здесь заключаются мусульманские бракиПри мавзолее есть больница, библиотека, университет и несколько мест, куда допускают только мусульман. Здесь принимают людей со всего мира 24 часа в сутки, по ночам комплекс подсвечен со всех сторон.

Туркменскую визу мне не дали ни первого числа, как говорил сотрудник в Тегеране, ни второго, ни третьего. Я гуляла по городу, отдыхала, проводила время с новой подругой Мехсой из Мешхеда. Ее семья повезла меня в ботанический сад — в каждом городском парке растут деревья с ягодами тута, который можно есть в неограниченных количествах.

У мамы Мехсы был рак языка и горла, хотя у них в семье никто не курит. Они ездили на лечение в Турцию, жили там несколько месяцев. Врач сказал, что это из-за лучей, при помощи которых иранское правительство блокирует нежелательные телеканалы. Все ждут, когда это противостояние закончится, потому что она не единственная.

Интернет, как и ТВ, строго фильтруется, поэтому доступа к Facebook, Vkontakte, сайтам эротического содержания и любым другим подозрительным сайтам нет. Мой недоделанный сайт тоже не загружался — интересно, по какому критерию? Хотя, естественно, местные находят способы пробить иранский фаервол при помощи разных VPN-сервисов.

Вот такое окно вылезает при попытке попасть, например, на bikepost.ru — неужели и там нашли порнографию?

В ожидании ответа из консульства я решила заняться сервисом мотоцикла: найти СТО, поменять масло, приклеить «поворотник», отломавшийся в горах по пути от Тегерана. Здесь что-то пошло не так — на этот раз в хорошем смысле.

Еще в Тегеране мне дали несколько контактов местных мотоциклистов, к которым можно обратиться «если что». Не дожидаясь моего «если что», они начали сами мне писать в Telegram. В итоге меня привезли в место под названием Pitstop, где всем заправлял механик со стажем по имени Мехди.

Пока он покуривал трубку, два его подмастерья ловко разбирали мотоцикл.

— Но мне только масло поменять…

Меня никто не слушал. Гостю нужно сделать хорошо — и мотоцикл разобрали полностью: почистили фильтры, карбюратор, заменили все жидкости, поставили дополнительную лампочку ближнего света в фару и покрасили все железные части.

— Это все, потому что ты гость, потому что ты по рекомендации от Бехзада. Как думаешь, сколько вся эта работа стоит? Долларов двести. Но тебе ничего не нужно, только за запчасти.

Я торчала у них в гараже весь вечер, но завершить ремонт не получилось. Transalp разбирали дальше и дальше. Когда на следующие утро я уже с вещами приехала забирать своего «коня», Мехди сказал, что он работал с мотоциклом до пяти утра, но нужно еще кое-что закончить. Я пыталась чем-то помочь, но меня поили чаем и развлекали, включая музыку. Ходжат, переводчик, принес дарбукку и специально для меня устроил концерт.

Четвертого числа, хвала небесам, пришел положительный ответ по визе. Дают аж на целых четыре дня! Но мотоцикл к вечеру первого дня действия визы так и не был готов. Я сказала доброжелательным механикам про свой дедлайн.

— Нет проблем, успеешь! До утра соберем.

Немного успокоенная, осталась спать прямо там на матрасе, под мелодичные звуки резки металла. Если бы не предусмотрительно захваченные беруши, не получилось бы поспать даже те четыре часа, на которые мне удалось заснуть с двух до шести утра. Первым делом выглядываю посмотреть на мотоцикл — он такой же «голый». Начинаю беспокоиться. Таможня закрывается в пять, ехать до нее часа три. Но мне еще нужно оформить вывоз мотоцикла и желательно быть на границе до двух.

— Не волнуйся, успеешь.

Я пребывала в противоречивых чувствах: с одной стороны, это огромная благодарность людям, которые так усердно трудятся, чтобы помочь гостье, с другой — я начинала понимать, что попросту не успею на границу, у меня останется всего лишь полтора дня, чтобы проехать 600 км и успеть посмотреть хоть что-то в Туркменистане. Из 600 км около 400 — пустыня, путь нелегкий. Я еле сдерживалась, чтобы не торопить иранцев лишний раз, не могла сидеть и ждать и в волнении кругами ходила по мастерской, вопросительно поглядывая на мотоцикл. Но, как я уже говорила, здесь никто никуда не торопится. Его доделали только к двум и сказали: давай денег сколько хочешь. Со своим ограниченным бюджетом я предложила «на запчасти» $50 или $100, на что они удивленно развели руками и заявили, что запчасти стоили минимум $150-200. Приехали! Я же говорила, что денег нет. Договорились, что когда найду новую работу, когда-нибудь в будущем им перечислю. Поэтому выезжала я опять-таки с противоречивыми ощущениями.

Добраться до границы вышло только пятого вечером, как раз к закрытию. Въехать на пограничную территорию получилось, а выехать — уже нет: сотрудники все разъехались по домам. Так и ночевала на границе, раскинув палатку прямо около КПП. Милые пограничники покормили меня ужином, а проснулась я от слов Miss Anna, breakfast! И завтрак мне приготовили! Очень тронутая таким приемом, обменялась со всеми контактами и двинулась в Туркменистан, в жару пустыни Каракум.

Часть 4. Туркменистан


Заветная ирано-туркменская граница. Золотозубые «челночницы» в цветастых платьях и тюрбанах везут ковры и сопутствующие товары

Все туркмены удивлялись, как же это меня одну, без гида и без тура, пустили в их страну. И говорили, что даже полуторадневный транзит — это уже хорошо. Правда, транзит уже по-другому маршруту, не вдоль моря, а по кратчайшему — через пустыню Каракумы и город Дашогуз. За отклонение от маршрута — штраф 1000$. Ладно, убедили.

Туркменская граница — семь кругов бюрократии. И неприятный сюрприз в виде неожиданных затрат. Сначала с тебя берут 14$ за ввоз в страну своего бренного тела, а потом за мотоцикл: 1$ за теоретическую дезинфекцию, 15$ за въезд и транзит, 27$ за топливную разницу по моему маршруту, 15$ за обязательную страховку, 5$ за обработку документов. Итого въезд на полтора дня на мотоцикле обходится в 77$, на машине — еще дороже. Глядя на скорость введения новых налогов и сборов в Беларуси, чувствую, что мы скоро догоним Туркменистан. Зато в самом Туркменистане тратить много не придется — 95-й бензин по цене 1 манат (чуть меньше 6000 бел. рублей) за литр радует. Правда, разведенный водой — из мотоцикла капает неотработанный фильтрат.

Дальше как будто проходишь медкомиссию: заходишь по очереди в 4-5 кабинетов с бумажкой, на которой везде нужно поставить штамп. Но все доброжелательные и говорят, что обычно на мотоциклах приезжают европейцы, белоруса видят первый раз. После всех штампов едешь на транспортный контроль — там проверяют багаж и деликатно спрашивают, не везешь ли ты, например, метадон.

«Точно не везешь? Может, все-таки есть метадон? А то на выезде найдут — нам плохо будет. Денег сколько с собой везешь?»

Убеждаю, что все деньги у меня забрали на границе и что метадона тоже нет, и въезжаю в Ашхабад.

Эту границу перекрыли для тяжелой техники, чтобы колеса фур не портили дороги во владения Бердымухамедова. Но возникает ощущение, что Ашхабад перекрыли для машин в целом — часа полтора я катаюсь по невероятно красивому, но абсолютно пустынному городу. Ближе к центру встречаются машины, но их недостаточно, чтобы создать хоть какой-то трафик. Жарко, наверное, дома сидят.


Обычная ашхабадская остановка


Обычная ашхабадская улица

И так по всему городу: простор и чистота, искусственно созданные парки и масштабные белые мраморные конструкции. Вся эта безлюдная красота, воздвигнутая за огромные деньги среди пустыни (а поливать все эти деревья здесь дорого стоит!), напоминает декорации к неснятому фильму. Этот фильм — Азиатские игры, которые будет принимать Туркменистан в 2017 году.

Разглядывать белокаменные красоты можно долго, но времени немного, нужно двигать дальше, обязательно заправившись по пути. Про покорение Дарвазы, огненного кратера в центре пустыни, писали многие. И по отзывам, далеко не каждому удается добраться до самого кратера на мотоцикле — обещают глубокий и рыхлый песок. Но попробовать стоит!

На первой заправке бензина с собой мне не дают, все дипломатические усилия оказываются тщетными: «По пути еще две заправки до пустыни через 100 километров, там возьмешь. Проезжайте!»

Зато на следующей АЗС в городе Бокурдаке мне не только залили мою двухлитровую бутылку, но и напоили кофе, дали с собой пятилитровик в подарок: «Иначе загнешься там по жаре, если без бензина останешься. Там еще долго заправок не будет».

Действительно, следующая заправка попадется нескоро — вокруг тянется бесконечная пустыня. Песок, жара, верблюды.

И там сразу становится понятно, почему Дарвазу называют Вратами ада. Мне кажется, частично и из-за адского пекла вокруг. Если и до этого момента было жарко, то сейчас как будто поместили в сауну. Даже ветер, который обычно приятно обдувает на большой скорости, настолько горячий, что делает только хуже. Естественно, ни о какой защитной мотоодежде речи идти не может — защищаться нужно только от солнца. Здравствуй, мужская рубашка, купленная для Ирана, вот ты и пригодилась! Но этого недостаточно, руки приходится заматывать платками, чтобы не обгорели части кожи между рукавом и перчаткой. И еще куском одежды защищать правую ногу от невыносимого жара двигателя. Каждые полчаса приходится останавливаться, обливаться водой и много пить, иначе все начинает плыть перед глазами. Но все под контролем — остановка, вода, еду дальше.

Оказалась еще одна заправка в городе Ербенте — снова заливаю бак под завязку. Через 100 километров от Ербента попадается первый кратер с языками огня и булькающей грязью. На краю стоит пастух на старом мопеде и смотрит на языки пламени.

Поворот на Дарвазу неприметный, без указателей. Обычная грунтовка, уходящая вправо. Здесь я вижу яркие желтые палатки и две ГАЗели — интересно, как им в такой зной без кондиционера? Тяжело.

Оказывается, группа итальянцев с переводчиком и двумя сопровождающими туркменскими гражданами русского происхождения — мужем и женой, Алексеем и Ольгой.

Алексей привозит на джипе итальянцев от кратера — ГАЗель там не проедет.

«Пока вы на этот кратер смотрели, у меня тут кое-что покруче! — сразу кричит ему Оля. — Баба на мотоцикле, одна!»

Таки везет мне на хороших людей. Алексей провожает меня на джипе — и два раза помогает вытащить «закопавшийся» мотоцикл. Песок действительно глубокий и очень рыхлый, зад мотоцикла мотает вправо-влево, но на спущенных до 1,1 шинах уверенно едем по песку.

Собственно о самом кратере. В 1970-х годах здесь добывали газ, установка с оборудованием провалилась в песок, оставив дыру метров 60 в диаметре. Дальше есть две версии. Кто-то считает, что газ подожгли советские геологи. Мой же сопровождающий говорит, что около кратера дохли коровы и верблюды, поэтому местный пастух подпалил покрышку и запустил ее в дыру — взрыв был знатный, с тех пор горит. Алексей уезжает, а я ставлю палатку с подветренной стороны, чтобы не отравиться газом, и иду наверх — любоваться инфернальным пейзажем.

Вокруг на многие километры растянулась темная ночная пустыня, только огромный кратер извергает в воздух кубометры газа с языками пламени. Огромная дыра убивает все, что оказывается рядом: насекомые и птицы летят на огонь, но падают замертво, не долетев и до середины. Исключением стал турист, который свалился вниз «по пьяни», — очевидно, хотел прикурить. Дело было в феврале, именно поэтому его удалось спасти строительным краном. Он стал вторым человеком после канадского исследователя, правда, не совсем по своей воле.

Врата ада окружены светящимся ореолом, который резко контрастирует с неподвижной тишиной окружающей ночи. Я покрываюсь мурашками и долго не могу заснуть, охваченная ощущением прикосновения к чему-то сверхъестественному.

Возвращаться по песку утром было легче — он еще не успел нагреться.В своем лагере Ольга с Алексеем покормили меня завтраком и дали с собой воды, по пути сказав, что моим родителям нужно поставить памятник за то, что меня отпустили. Мама, папа, привет из Туркменистана! Я вас люблю!

Без особых приключений я преодолела вторую половину маршрута и с первого раза успела на границу без опоздания — обошлось без депортации.

Часть 5. Узбекистан

Узбекистан. Частичка Великого Шелкового пути

Про суровость узбекских пограничников ходят легенды. Знакомые рассказывали, что они перекапывают аптечки, проверяют весь багаж и обыскивают личные вещи, проверяют содержимое телефонов с ноутбуками. И что при них песочили дальнобойщика, у которого нашли на диске фильмы про Степана Разина категории ХХХ.

Мою аптечку тщательно проверяют, спрашивая назначение того или иного лекарства. Телефон тоже просят между делом — фото посмотреть. Но все вели себя дружелюбно и не пытались меня задержать или как-то воспрепятствовать. Личные вещи не обыскивали, но сумку пронесли через детектор, подсказали курс валют и впустили в страну.

С обменом валют в Узбекистане нужно быть осторожным: банковский курс к доллару — 3000 сум, курс на черном рынке — около 6000 сум, но если этого не знать, валютчики называют цифру, далекую от реальности и явно невыгодную для несведущего туриста.

В магазине после границы деловая продавщица дала мне вдвое меньше сумов за мои туркменские манаты и начала что-то кричать на узбекском в ответ на мое справедливое возмущение. Пришлось забрать деньги и уйти. Потом догнали таксисты и поменяли уже по нормальному курсу. Сначала подумала, что надо мной пошутили, когда вручили толстую стопку тысячных купюр и сказали пересчитать. Позже выяснилось, что пошутили не надо мной, а над Узбекистаном. Самая крупная купюра — 5000, самая ходовая — 1000. Кошелек бесполезен, нужен мешок — с ними валютчики и ходят.

Местные жители при виде мотоцикла улыбаются и машут, машины сигналят. Страна встретила приветливо, правда, на второстепенных дорогах ехать лучше по обочине — она ровнее. В Узбекистан я не собиралась, маршрут не прокладывала и ничего не читала, поэтому каждая мелочь приятно удивляла. Первым удивлением был город Хива, где я решила заночевать.

Когда-то здесь отдыхали караваны Великого Шелкового пути — им нужно было набраться сил перед пустыней Каракум на пути в Иран. После того как сама ее проехала, понимаю их особенно хорошо. Таксисты на границе оставили мне номер телефона владельца гостиницы, который объяснил, куда ехать. И я с удивлением уперлась в глиняные стены Ичан-Кала — города в городе, сохранившемся с XVII-XVIII веков. Это место и стало моим перевалочным пунктом на два дня.

Цены на гостиницу отличаются в зависимости от вашей национальности:
— Сколько у вас за номер?
— А ты откуда?
— Беларусь!
— 15 долларов, завтрак включен.
— А давайте 10?
— Ладно, давай. Только американцам тем не говори.

По узким пешеходным тропинкам загоняю мотоцикл на задний двор и первым делом добираюсь до душа. Здесь тоже жарко, но после Туркменистана местная жара кажется ненавязчиво-приятной.

В Ичан-Кала больше туристов, чем местных. Хотя местные женщины с детьми сидят на крылечках, периодически выплескивают воду из ведер прямо на улицу, чтобы глиняные строения и дорога не рассыхались, обмахиваются крутящимися на палках веерами и, сами того не понимая, добавляют колорита городу. Одна из таких женщин жестами затащила меня к себе в гости. Ее мама жарила в масле небольшие чебуреки, на полу играли двое детей. Когда меня покормили, она начала что-то говорить про мороженое. Я отказалась, думая, что они мне его предлагают, но женщина продолжала повторять ice cream. Только когда мальчик додумался сделать понятный жест пальцами, до меня дошло, что она просит денег «детям на мороженое». Я отдала оставшиеся сумы и ушла. Вдогонку летело: завтра заходи!

Мужчины уехали на заработки и приезжают нечасто, а женщины сидят с детьми и крутятся, как могут, за счет туристов. Здесь я встретила велосипедистов из Англии, мотоциклиста из Франции, автостопщиков из Канады, еще велосипедистов, но уже без велосипедов и с поломанной рукой, из Италии. Понятно, почему узбеки лучше выучат несколько слов на английском, чем будут вспоминать школьный русский, — это выгоднее.

Следующим перевалочным пунктом стал город Нукус, столица Каракалпакии. При всем моем желании жить в палатке, больше трех дней без штампа о ночевке в Узбекистане нельзя. Как сказали мне на границе, будут проблемы с выездом. Потом эти штампы никто не проверял. По пути начались обещанные проблемы с бензином. Если в Ташкенте проблем нет, то в Каракалпакии не в каждом городе найдется 91-й. По пути до Нукуса меня остановили на КПП и залили десять литров в подарок, а вот в Нукусе пришлось объехать пять заправок, пока не нашла единственную, где бензин еще не закончился. Именно поэтому Узбекистан — страна газовых «буханок», преимущественно белых из-за пыльного пустынного климата. Они здесь чувствуют себя привольно, как и газовые Daewoo Matiz и Nexia, которые собирают и продают в Узбекистане.

В Нукусе я хотела найти интернет-кафе, купить потерянное зарядное устройство и добраться до компьютера с клавиатурой. Здесь мне встретилась Марина. По внешнему виду узбечка, она наполовину кореянка, наполовину белоруска, у ее детей в паспорте тоже написано: белорус.

Она позвала меня домой, накормила, дала с собой домашнюю самсу и нашла контакты около Муйнака, куда я собиралась на следующий день.

Когда мы уже выходили, меня затащили в квартиру к очаровательной бабушке Флоре, в прошлом главврачу местной больницы. Она долго восхищалась мотоциклом, используя эпитеты потрясающей сочности: «Я когда обошла эту железную махину, подумала: какой же мордастый амбал, какой же огромный бородатый мужик на ней сюда приехал? Какой же двухметровый детина может управляться с таким железным монстром?»

«Бородатый мужик» покраснел и засмущался.

«Нет, я должна посмотреть, как ты на него сядешь и поедешь! Ой, надо ей оберег от сглаза! Марина, есть у тебя что-нибудь?»

У Флоры два племянника работают в Минске. Ибрагимовы Равиль и Наиль Камилевичи — попробую по приезде их найти и передать привет. До слез трогает доброта, с которой иногда принимают совершенно незнакомого человека, не задавая лишних вопросов. Он в пути, он далеко от дома, значит, ему нужна помощь и радушный прием. В такие моменты особенно проникаешься смыслом фразы «относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе».

Кладбище кораблей

В 1960-х годах рос и процветал узбекский портовый город Муйнак. Кипела жизнь на градообразующем рыбоконсервном заводе, в пристани суетились рыбаки, а самолеты развозили консервы из местного аэропорта по всему СССР. А потом под лозунгами «Пятилетку за три года» началось строительство оросительных каналов из Амударьи. Река обмелела, вслед за ней обмелело и Аральское море — у города отняли сердце.

Я ехала в Муйнак, представляя себе заброшенной поселок с покосившимися хижинами и кучкой стариков, доживающих свой век в городе без будущего. Муйнак оказался больше, чем я ожидала, но мрачная атмосфера не отпускала до выезда. Местные угрюмо смотрели на приезжего, в их глазах читалось: «Что ты здесь забыл, чужак? Нам и без тебя нелегко, разве не видишь, здесь нечего смотреть?»

То самое кладбище кораблей, которые когда-то бороздили просторы Аральского моря. Теперь их гнилые остатки лишь развлечение для туристов. И только случайный ветер иногда хлопает ржавыми дверями, напоминая, что когда-то здесь была жизнь.

Узбекистан, обитаемый и не очень

Если я и ожидала, что во время поездки ко мне буду приставать в восточных странах, то никак не думала, что это произойдет на безлюдном дне Аральского моря и что это будет охранник кладбища кораблей. Лет так ста на вид.

Дедуля мирно спал, но когда проснулся, начал бегать за мной с недвусмысленными жестами в стиле «я лыжник». Сопровождалось сие действо криками на ломаном русском: «Уагонщик белый пустой, дауай тудааа!» То ли убегать, то ли валиться на землю в припадке истерического смеха? Я решила попробовать не обращать внимания и продолжила фотосессию кораблей. Крики про «уагонщик» сопровождали меня еще минут двадцать, пока дедуля не выдохся и не пошел снова спать у входа в юрту.

«Утегенов Куандык, запомни эти два слова!» — сказала мне перед прощанием Марина. Так зовут отца одной из работниц в ее кафе, он живет недалеко от Муйнака и по просьбе Марины готов приютить меня на ночь перед перегоном до границы.

Адрес мне не дали, потому что его нет. В поселке Шега нет улиц и номеров домов, а 300 человек населения все друг друга знают. А вот русский знают не все, но в ответ на вопросительное «Утегенов Куандык?» указывали направление вглубь поселка по земляной дорожке, глинистой и в лужах от вчерашнего дождя.

Из дома выбежала женщина, представилась как Калигун и сразу повела дорогую гостью к столу, усадила на подушки и включила вентилятор, направив его на меня. Вокруг резвились и играли с моим фотоаппаратом ее внуки, а одна из пяти дочек готовила ужин.

Быт узбекского поселка

Результат орошения сельскохозяйственных угодий — Аральское море превратилось в лужу, зато коровы на полях пасутся по пузо в воде

За это фото местной корриды я чуть не поплатилась. Слезла с мотоцикла сфотографировать дерущихся быков, на секунду засмотрелась на розовый закат, а когда повернулась, быки были уже в паре метров!

Вечерний стол. Хозяин/хозяйка ужинают с гостем, остальные — отдельно у себя в комнате

Бабушка Калигун с двумя из десятка внуков

Газопровода в поселке нет, что объяснило периодически встречающихся велосипедистов, везущих большие баллоны. Если газ в баллоне заканчивается, то готовят на тандыре. Еды получается много, всех соседей зовут на большой ужин

Вечером стол отодвинули в сторону, и мы все легли спать на полу, а утром Калигун повела меня на обзорную экскурсию по поселку.

Дороги после дождя

Центральная улица

Лет с четырех дети самостоятельно отправляются в лодке на рыбалку


Традиционная юрта здесь почти в каждом дворе — их используют как летние домики

Самая красивая дорога и самая отвратительная гостиница

Ночью был дождь. Если для кого-то это просто три слова, то для меня это означало выехать по скользкой, как разогретое сливочное масло, глине на почти 300-килограммовом мотоцикле с высоким центром тяжести. Помочь вызвался сам Утегенов Куандык, только что вернувшийся с полевых работ, и один из его зятьев, и вот что из этого вышло.

В полной уверенности, что приключений на сегодня хватит, я уточнила дорогу. Сказали, что до основной трассы можно доехать по грунтовке напрямую, не возвращаясь в Кунград.

И вот я, вооруженная вяленой рыбой, лавашем и бесконечным оптимизмом, двигаюсь в манящую неизвестность узбекской географии. Навигатор потерял дорогу на 20-м километре, всякая цивилизация окончательно закончилась на 30-м, а на 35-м дорога неожиданно уперлась в стройку. Строители развернули меня на 90 градусов и отправили вправо на какую-то объездную, которая уперлась в шлагбаум посреди пустыни, где мне сказали, что дальше ничего нет и ехать нельзя. Лаваш, рыба и оптимизм начали иссякать.

Пришлось объяснять, что нельзя не вариант и что дорога таки должна быть. В результате дорога нашлась, и еще через неопределенное количество километров на бывшем дне Аральского моря я уперлась в газодобывающий завод, а потом еще в несколько — теперь у меня много фото с инженерами. Инженеры удивились и обрадовались, напоили чаем и дали с собой пятилитровую канистру свежеприготовленного разбавленного маслом конденсата, сказав, что заправки я не увижу еще долго.

А дорога… Дорога просто волшебная. Над пересохшим дном Арала стоит особенная мертвая тишина, даже ветер дует беззвучно. Светит солнце, проносятся мимо пустынные пейзажи, сменяющиеся редкими водоемами, лишь изредка нарушает общее спокойствие стайка спугнутых урчанием мотоцикла птиц.


Плато Устюрт


Иногда встречается дорожное покрытие не самого лучшего качестваЗато дорога все же вышла к основной трассе, где меня настиг внезапный ливень, промочив до белья. План ночевать сегодня в палатке с треском провалился, и я с облегченным выдохом заползла в первую подвернувшуюся забегаловку. Кто помнит бар «Крученый сосок» из фильма «От заката до рассвета»? Атмосфера примерно такая же, только с местным колоритом. Сначала заходишь в засаленное помещение магазина, которое переходит в кафе. На топчанах вокруг столов с грязной посудой и объедками валяются местные и дальнобойщики.

Меня проводят по коридору дальше — в номер всего за 45.000 сум с человека, или 7,5 у.е. За такие деньги ожидать ничего не стоит, поэтому все вокруг я воспринимала смиренно-философски. И душ без насадки, из которого струя воды сомнительного качества лилась на плиточный слизкий пол. И пропитанную сыростью ванную комнату с затхлым воздухом и постоянно капающей водой — этот звук начинает сводить с ума, когда начинаешь засыпать. Я старалась не думать, кто мог спать на этих кроватях, и завернулась в свое одеяльце, заботливо подаренное в дорогу в Шеге.

Утром, когда подошла посмотреть на мотоцикл, его облепили клопы, саранча и большие черные жуки. Рядом лопнула канистра с конденсатом, мотоциклу тоже досталось. В довершение в кофре порвался пакет с приправой, которая попала на одежду, а обувь до конца не высохла. Пришлось влезать в мокрые берцы и катиться до границы в сопровождении клопов без единой остановки. 

Часть 6. Казахстан

Казахстан до Актау. Хочется затонировать ветровик и глаза

Самое запоминающееся в Казахстане — дороги. Не потому, что есть что посмотреть, а потому, что большую часть времени смотришь именно на них — добраться из точки А в точку Б занимает часы. По словам местных, когда один раз китайцев везли из аэропорта в Актау, они сначала удивленно-испуганно молчали, а потом сказали, что никогда не видели столько пустой земли. Монотонность окружающего пейзажа нарушают пасущиеся стада верблюдов и кто-то маленький и пушистый, периодически перебегающий дорогу.

Никогда больше не буду шутить про тонированные машины — солнце светит так, что хочется затонировать ветровик, визор и глаза. 

Первые 85 км дорога была ребристая, ехать было удобнее по обочине. Песок в совокупности с закончившейся смазкой цепи выявили проблему — цепь неравномерно растянулась, начала неровно ложиться на звезду и стираться о направляющую, издавая душераздирающий скрежет. Засветло в Актау я не успевала. Что лучше — открытая степь, змеи и скорпионы или парковка у дороги с дальнобоями? В степи негде укрыться, и я выбрала второе. Дальнобойщики меня угостили яблоками, которые везли из Польши, и подарили казахстанскую симку. 

А в Актау два дня заняли поиски мотоциклистов, смазки и получения консультации по цепи. Сказали, что до дома доеду, смазку продали, но доехать получилось только до Уральска — там сорвало натяжитель. Если быть оптимистом, то спасибо, что не в пустыне. А пессимистом в путешествии быть нельзя — долго не протянешь.

Чудеса Мангистауской области

В Казахстане удалось напоследок поплавать в Каспии — сначала в Актау, а затем по пути на Форт-Шевченко. Городские пляжи не понравились, хотя некоторые прекрасно обустроены. Но грязноватый песок и химическая промышленность города накладывают свой отпечаток, а один раз мимо проплыла змея толщиной с палец. Зато необитаемые бухты на полуострове Тюб-Караган — рай! В Казахстане Каспий холодный из-за течений, но на контрасте с сорокаградусной жарой прохладная вода очень радует. 

Вокруг скалы, заброшенные с доисторических времен остатки деревень — и никого. Хоть голым бегай. 

По пути мне повезло случайно наткнуться на джип Олега, владельца «Эко Каспий Тур». Он организовал ночевку в старорусской избе на кровати с периной, экскурсию провел и даже приготовил на ужин огромную рыбу, которую достал у знакомых рыбаков. 

Здесь не надо лишних слов — фото расскажут о Мангистауской области гораздо больше.

Это Жыгылган, или Упавшая земля, — десятикилометровый провал, которым неожиданно заканчивается степь. Постоять на краю земли приезжает много туристов. Говорят, закаты здесь потрясающие, но я решила не дожидаться, а поехала выбираться по степному лабиринту обратно к дороге.

Еще одно интересное место — Долина шаров. Десятки огромных каменных образований вразнобой разбросаны по степи. Обычно их сравнивают с яйцами динозавров. 

Мангистауская область — рай для фотографа. Космическими ландшафтами можно любоваться вечно, приятно неожиданно в степи видеть все новые и новые захватывающие рельефы — кататься не скучно!

Правда, после съезда с дороги ориентироваться сложно — навигатор абсолютно не разбирался в переплетении грунтовок, одинаковых, местами заросших и постоянно раздваивающихся. 

Дальше — домой, через Бейнеу, Атырау, где меня снова гостеприимно приютили на ночь друзья моих знакомых из Актау, и дорога в сторону России через Уральск. По-местному Орал, о чем красноречиво свидетельствует огромная надпись на въезде.

Помимо сорванного натяжителя Уральск встретил меня дождем с градом. А град на скорости 100 км/ч — это больно. Я остановилась у первой попавшейся остановки переждать грозу, а знакомые из Атырау дали мне контакты местных мотоциклистов, у которых можно остановиться и обсохнуть. Они все собрались в тот день около карьера — там я раскинула палатку, оставив им свои контакты для звонка «в экстренном случае, если местные нападут». Всю ночь мне заботливо звонили и проверяли, жива ли я, поэтому поспать толком не удалось. Но натяжитель мне вернули на место, отвезли в гараж, там починили автосмазчик и сказали, что до дома доеду без проблем. 

Дорога домой… И немного философии

«Вот и все, — думалось мне, — скоро буду дома. Искать заново работу и жить дальше, раскладывая по полочкам гигабайты воспоминаний…» Но оказалось, что не все. Под Казанью развалилось заднее колесо, и четыре дня казанское мотосообщество мне помогало колесо найти.

А минские эндуристы скинулись и перевели денежку — тронута до слез. И получилось доехать до Переславля-Залесского, где живет моя тетя и где я уже как дома. Так что поездку можно считать завершенной, можно подводить итоги.

Хотя я еще не полностью переварила весь огромный объем информации, которая меня окружала на протяжении двух месяцев, хотела бы поделиться, что зацепило, обеспокоило или вдохновило:

  1. Даже в самых труднодоступных, красивых и потрясающих местах, которые мне довелось увидеть, часто были следы. Следы человеческого пребывания, которые уродовали эти места. Бутылка. Жестянка от пива. Вскрытая консервная банка, о которую могут пораниться маленькие пушистые зверьки. Когда же мы все наконец-то научимся не загаживать все вокруг себя? Больно смотреть! Я по возможности захватывала с собой находившийся рядом мусор, но много не увезешь…
  2. Человек человеку не волк. Все мы внутри похожи. Несмотря на культурные различия, у всех есть потребность в любви, безопасности и общении. И это особенно проявляется в дороге, где люди бросаются помогать незнакомому путнику как родному. Благодаря им, не ограниченным страхами и стереотипами, мир становится лучше. Теперь я буду добрее к людям, буду больше им доверять и помогать.
  3. Возможно все. И не надо слушать окружающих. Возможно получить визу в закрытую страну, пересечь пустыню за полтора дня, сохранять спокойствие под дулом автомата — это просто примеры, чтобы это продемонстрировать. Как говорят англичане, просто Keep calm and carry on. И все будет хорошо.
Select your currency
RUB Российский рубль